- Но ведь у нас-то всё в порядке с грибами, - попытался объяснить я, - всегда все брали, и всё было в порядке.
Ли покачала головой и ответила:
- Лучше не рисковать. Кто знает, как там эти грибы растут. А тарелочки я посмотрю, несите.
Когда мы отъехали от бензоколонки, Эни спросила:
- У Ли есть муж?
- Не знаю, - я пожал плечами, - ничего не слышал про её мужа.
- Она выглядит так, словно у неё есть муж-дальнобойщик, или её муж сидит в тюрьме, а она держит бензоколонку и воспитывает двоих детей.
- Про детей я тоже ничего не знаю, но, по-моему, она совсем неплохо выглядит, - возразил я.
- Я и не говорю, что она выглядит плохо, она выглядит очень хорошо, - ответила Эни и замолчала. Несколько минут мы ехали в молчании, потом Эни спросила:
- Чувствуешь, пахнет гарью?
Я принюхался, но не почувствовал ничего, кроме запахов бензина, чеснока и разогретого металла.
- Нет, ничего не чувствую.
- Должно быть, с порывом ветра принесло, - сказала Эни и опять замолчала. Вскоре я тоже почувствовал запах дыма, а ещё через пару минут мы повернули за опушку леса и увидели то, что осталось от лесопилки. Я выругался и надавил на тормоз.
Лесопилка сгорела. Угрюмо чернели груды сгоревших брусьев и досок. Дом Саида, его гордость - каменные стены, восемь комнат - криво торчал обломком гнилого зуба. Забор из рабицы покосился, а местами и вовсе лёг на землю. Мы остановились перед воротами, я заглушил двигатель Джонни и достал из багажника Малыша. Эни, сдвинув оранжевые очки на лоб, осматривалась по сторонам. Очередной порыв ветра затянул солнце вернувшейся откуда-то из-за горизонта тучкой.
- Саид! - крикнул я, немного подождал и крикнул ещё раз: - Саид, привет!
Ответа не было. Мы медленно и осторожно подошли к воротам. Створки ворот лежали на земле. Казалось, на пилораме не было ни души. Подойдя поближе к руинам дома, я увидел около стены маленькую деревянную будку, вроде собачьей конуры, только с дверцей. Я постучал в дверцу. Внутри послышалась тяжёлая возня, дверца открылась, и из неё показался смугло блестящий затылок. Саид поднял голову, узнал меня и стал на четвереньках выползать из конуры.
- Саид, привет, - начал я, когда Саид поднялся на ноги и отряхнул руки. Я заметил, что его щёки, обычно не уступающие блеском затылку, покрыты тёмной синевой, такая же синева залегла под глазами. - Мы вот хотели к тебе за досками заехать...
- А у меня, видишь, нет досок больше, - перебил меня Саид, - сгорело всё, видишь.
- Как же так, Саид? Что случилось?
- Что случилось? Так, говорю, сгорело всё, к чертям сгорело. Досок нет больше у меня, брусьев, видишь, нет больше, дома нет, ничего у меня нет больше.
- Да как же оно всё сгорело?
- Так это Чарли проклятущий с грибами своими. Как пришёл он, надо было сразу гнать его к чертям, а я, видишь, не понял, и теперь сгорело всё. Не понял я сразу, видишь, а теперь смотри, ничего нет у меня!
С огромным трудом я смог вытащить из стенающего и сыплющего проклятиями Саида суть истории. Чуть больше недели назад в посёлке появился Чарли - откуда-то пришёл, вроде бы, пешком. Сначала поторговал какой-то мелочёвкой, видимо, присматриваясь, а потом явился на лесопилку к Саиду, устраиваться работать. Саид решил, что лишние руки не помешают, и взял Чарли к себе. Тот приходил в посёлок с утра, что-то продавал, к обеду приходил на лесопилку и работал до вечера - спустя рукава, но, всё-таки, работал. А три дня назад Чарли принёс продавать грибы.
- Он, видишь, что-то в посёлке продал, но не всё, и принёс мне то, что осталось. Говорит, бери бесплатно, всё равно в посёлке никто уже не купит, а ты их поешь. Ну я и приготовил их на обед, и поел.
- Так, и что дальше было?
- А дальше сгорело всё! - с надрывом закричал Саид. - Видишь, всё сгорело, да? Трогать даже эти грибы чёртовы не надо было.
- Подожди, Саид, я не понимаю, - попытался разобраться я. - Всё сгорело из-за того, что ты грибов поел?
- Всё из-за грибов этих проклятых, - подтвердил Саид.
- Но как же это связано?
Саид с тоской посмотрел на меня, горестно покачал головой, встал на четвереньки и стал забираться назад в свою конуру.
- Саид, можно мы тут походим немного, оглядимся? - спросил я у его спины. Саид неопределённо повёл плечами, заполз в конуру и закрыл за собой дверь.
Оглядевшись, я осознал, что Эни исчезла. Откуда-то из-под рёбер во мне стала подниматься глухая паника, я покрепче перехватил ручку Малыша, но тут Эни показалась из-за угла дома и жестом поманила меня.
За домом я увидел залитую бетоном дорожку, которая раньше вела к сараю и туалету, а теперь упиралась в ещё слегка дымящуюся чёрную груду. Ночной ливень смыл копоть и пепел, и на бетоне отчётливо виднелись следы. Я наклонился, чтобы получше их рассмотреть. Следы вели от дома, словно кто-то побродил по развалинам, основательно выпачкал ботинки, выбрался и ушёл по дорожке. Ботинки, судя по виду следов, были весьма странные: с длинной, раза в полтора длиннее, чем у меня, подошвой. Подошва сильно расширялась к пальцам, пятка же была неестественно узкой.