Все я пропала!
- Ну не таким же способом! – возмутился высокий широкоплечий мужчина в строгом камзоле с золотыми пуговицами и с легкой сединой в черных, густых волосах.
- Ты не уточнил методы, поэтому я как умел, так и общался, - с сарказмом в голосе заявил Арон, совершенно не смущаясь.
Недоумение в глазах Крона сменилось замешательством, а в воздухе повисло напряженное молчание. Правда мать быстро опомнилась. Засуетившись перед мужем, заявила наигранно бодро и требовательно:
- Так, сейчас некогда разбираться, нам нужно сделать семейный оттиск для журнала. Давайте пройдем в столовую, там отличный фон, - она взяла мужа под руку и, шепнув ему что-то на ухо, увела за собой. А мы с Ароном молча и не смотря друг на друга, двинулись за родителями.
На входе в комнату я слегка замедлила шаг, чувствуя замешательство от уместности своей персоны на общем снимке, но василиск одним тычком в область поясницы бессовестно втолкнул меня в столовую и вошел сам.
Чуть не задохнувшись от раздражения, я оглянулась на Арона, и с моих губ сорвалось рассерженное шипение.
- Не трогай меня, - мстительно сообщила я ему, - без тебя разберусь, - ускорила шаг, чтобы оторваться от ненавистного гада.
- Хватит сопеть, топай быстрее, - последовало мне в ответ.
Столовая была выполнена в светло-кофейных тонах и поделена на две зоны. В левой части стоял большой темный круглый стол, обрамленный удобными мягкими креслами, а сверху парил яркий кристалл в виде каменной розы, освещающий все помещение.
В правой части, рядом с камином и напротив огромных панорамных окон, располагался длинный уютный диван. Около него - невысокий стеклянный столик для вечерних напитков и два широких кресла, украшенных пухлыми подушками. Очень красивый интерьер, но какой-то не живой, словно сделанный напоказ.
- Так, рассаживаемся за столом, - засуетилась Мориса, жестом показывая троллям, шустрым девчонкам с яркими разноцветными волосами, ставить посуду для аломянного напитка и подавать фрукты с шоколяпом. - И не забудьте чашечку для несравненного, потрясающего, гениального Фанер Худнисола, который создаст неповторимый оттиск нашей дружной семьи, - прочирикала она, на ходу поправляя рыжую гриву.
А меня аж передернуло от неприкрытой лести, которая как из рога изобилия лилась из моей матери.
Я плюхнулась на свободное кресло и, надувшись, скрестила на груди руки. Пусть делают, что хотят, только побыстрее! Но проходившая мимо Мориса, больно щипнула меня за плечо и длинным худым пальцем указала, чтобы я пересела ближе к Арону, чем вызвала во мне бурю негодования, но я сдержалась.
И так за окном уже спустился мрак, а если я начну выступать, то оттиск затянется на всю ночь. Я молча перебралась на соседнее кресло и, закинув ногу на ногу, отвернулась от Арона в другую сторону, отчаянно изображая, что его вообще не существует.
Когда все расселись по своим местам, длинный, худой ушастый эльф, с белыми волосами, вдохновенно обвел нашу непутевую семейку оценивающим взглядом. Взметнув кисть над мольбертом, стал рисовать, не касаясь листа.
- Обнимемся, сестренка? - издевательски шепнул Арон мне на ухо, застав врасплох. Я даже дернулась от неожиданности.
- Обойдешься, - фыркнула я, сморщившись, словно съела неспелую лимонку, а мать громко цыкнула, заставляя всех замолчать.
– Нельзя отвлекать Фанер Худнисола, а то его покинет вдохновение, - громко прошептала она, приложив длинный ноготь к пухлым губам. А я только сейчас осознала, почему мать с годами совсем не меняется. Видимо, за бешеные ливреи покупает «живую воду» и пьет ее в полнолуние. Эта может.
Пока корреспондент журнала «Богатые и великие» вдохновенно малякал, я следила за хорошеньким маленьким дракошей, который, спрятавшись за диваном, порой высовывал мордочку и принюхивался. А когда слегка осмелел, решив, что его никто не видит, стал увлеченно грызть ножку дивана, уцепившись когтистой лапой за обивку.
- А ну-ка! – услышав хруст и не поменяв позу, рыкнула мать на проказника. – Сейчас я кому-то! – ругалась, не переставая изображать широкую улыбку.
Бедный Кюза, раскрылившись, с такой скоростью рванул из столовой, что, пробегая мимо, чуть не сбил великого маэстро с ног. А мне стало бедолагу жалко: ему бы в зимний лес, на свободу. Чего они зверя взаперти держат?