— Джек, — позвал я. — Джек, я здесь.
Тот с трудом повернул ко мне голову.
— Ты… нашел его. Хорошо.
— Знаю. Что дальше?
— Дай мне.
— Это же тебя убьет! — в ужасе воскликнул я, отшатываясь.
— Все равно.
Все равно ему. Ну что ж, будем надеяться, Хранитель баланса Добра и Зла знает, что делает.
Я вложил яблоко в его ладонь. Хотел отодвинуться, но он неожиданно схватил мое запястье другой рукой.
— Что еще за…
— Тише, — прохрипел он. — Ты мне… нужен.
— Я? Тебе? Зачем?
— Тихо…
Он положил яблоко на мою правую ладонь. Затем сунул руку в карман и достал оттуда что-то. Он вложил это мне в другую руку и сжал кулак так, что я не успел разглядеть, что же это было. На ощупь — сухая трава.
И тут же странное покалывание разнеслось от руки, в которой покоилось яблоко, по всему телу. Страх и радость, любовь и ненависть, желание жить и умереть, дарить жизнь и убивать — все это слепилось в один комок. Я не мог сказать, что чувствую — эмоции закрутились во мне, как торнадо.
Мне было тяжело дышать, я не мог понять, что чувствую, еще и сумасшедший хохот Двойника сбивал с толку.
И в тот самый момент, когда эмоции натянулись до предела, грозя лопнуть, как гитарная струна, энергия, питающая их, раздвоилась.
Мощный поток хлынул по правой руке вверх, к плечу, по пути зацепив и голову. Темная волна накрыла меня, красная ярость заставила стиснуть зубы, чтобы не заорать. Я пропитался ненавистью ко всему, что когда-то знал и любил. Я ненавидел этот мир со всеми остатками добра. Ненавидел свою мать за то, что бросила меня. Ненавидел отца. Ненавидел Эрика. Мистера Кросса. Аргаива. Ракел. Аменохеприти.
Я ненавидел каждую пылинку на полу.
Темная энергия наконец миновала мой мозг и устремилась к левой руке. Будто яблоко делилось своей силой с тем предметом, что был зажат в моем кулаке. Я чувствовал, как он наполняется жизнью, пытается вырваться из узкого пространства моей ладони. Не в силах больше противиться его напору я разжал пальцы.
Белый свет, хлынувший оттуда, на мгновение ослепил меня. Ракел и Аргаив ахнули в унисон и отступили на пару шагов. Аменохеприти же наоборот подлетел ближе, свет притягивал его, как магнит.
На моей ладони лежал цветок лотоса.
Белые лепестки сияли, казалось, стоит дотронуться, и они зазвенят. Серединка сверкала золотом. Всем своим видом лотос излучал жизнерадостность, если такое определение применимо к цветку.
Яблоко стало легче.
Я недоуменно перевел взгляд на него. Красоты оно не утратило, однако я всем своим нутром чуял: оно больше не обладает такой энергией, как прежде. Кинь я его Турану сейчас, и он не почувствовал бы ничего, кроме легкого зуда. После того, как я уничтожил передатчик Добра, яблоко впитывало в себя и добрую, и злую энергию. Именно поэтому Зло так разрослось. Все, что говорил мне Джек о запертой энергии и о необходимости уничтожения артефакта Зла, оказалось чушью. Он не смог бы доступно объяснить мне то, что я понял сам, и поэтому выбрал самый простой путь.
— Ты сказал, что мы уничтожим Зло, — прошептал я, переводя взгляд на распростертого на полу Джека.
Его глаза были закрыты. Грудь не поднималась.
— Он мертв, — сказал Аргаив, подходя ближе.
— Нет, — пробормотал я. — Он не мог умереть. Ведь баланс восстановлен!
— Похоже, Аргаив прав, Дэрриен, — мыш уселся на грудь Джека. — Он не выдержал того напора энергии, которое давали оба источника. Если яблоко он еще мог перенести, то восстановленный лотос — уже нет.
— Он ведь таскал его с собой, — прошептал я. — Все это время у него в кармане лежал сам символ Добра. И ему не было хуже!
— Мертвый символ Добра, — поправила Ракел. — Он отдал за него свою жизнь.
К черту эти символы, хотел заорать я. К черту все! Он не должен был умереть! Баланс восстановлен, только смотреть за его сохранением больше некому.
Злые слезы побежали по моим щекам. Так не должно было случиться! Какого черта! Он прекрасно знал о последствиях, и тем не менее дошел до самого конца! Только сейчас я начал понимать, что его роль в этом предприятии сводилась лишь к тому, чтобы привести нас к артефакту. Все остальное произошло без его помощи. Я нужен был, чтобы послужить своеобразным передатчиком между яблоком и лотосом. Но Джек мог остаться на расстоянии и спасти собственную жизнь, всего лишь объяснив мне, что я должен делать.
И снова из-за меня кто-то погиб.
Я с трудом сдержался, чтобы не грохнуть яблоко о пол.
— Аргаив, — хрипло произнес я. Слезы душили меня, но я не мог их сдержать. — Забери яблоко.
— Что? — уставился на меня тот.
— Его нужно где-то спрятать, чтобы типы вроде Турана не завладели им. Я не могу доверять никому, кроме тебя и Ракел. Потом мы подумаем, что с ним делать.
— Как скажешь, — Аргаив взял яблоко, опасаясь приближаться к цветку. — Где нам тебя найти?
— В моей квартире. Думаю, теперь нет нужды прятаться по углам.
— Хорошо. Идем, — он поманил Ракел за собой.
Красотка присела рядом и поцеловала меня в щеку.
— Будь осторожен. Мы скоро вернемся.
Я ничего не ответил.
— Амен, тебе я доверяю лотос.
Мыш удивленно захлопал крыльями.
— Я же ничего не сделал, чтобы помочь тебе найти артефакт! И после этого ты мне доверяешь такую важную вещь?
— Ты же мой учитель, — улыбнулся.
Аменохеприти утер глаза кончиками крыльев.
— Ладно.
Он бережно подхватил цветок коготками и вылетел из церкви.
Вампиры и Изабелла давным-давно убежали прочь. Я остался один на один с великим и могущественным чародеем. Подняв руки к лицу, я увидел, что правая светится еле различимым красным светом, а левая едва заметно мерцает белым. Мои руки еще помнили могущество артефактов.
— Ты не должен умереть, — прошептал я. — Символы уже далеко. Ты должен жить.
Не осознавая, что делаю, я положил обе ладони ему на грудь.
Сияние, исходящее от моих ладоней, стало ярче. Сначала оно горело равномерно, затем начало пульсировать. Сначала слабо, затем все сильнее и сильнее. С каждым ударом тело Джека дрожало, ноги колотили по полу, пальцы конвульсивно согнулись. Я испуганно взирал на все это, но руки убрать не мог.
Переливы белой и красной энергий становилось все нестерпимее. Я готов был зажмуриться, когда они внезапно погасли, будто кто-то щелкнул выключателем.
Мои руки снова стали обычными.
Джек пошевелился.
— Ох, блин, никогда больше не буду столько пить, — простонал он.
Улыбке, расплывшейся на моем лице мог позавидовать Чеширский кот.
— Последний раз ты пил в Египте. Неужели ты настолько уникален, что и похмелье у тебя особое?
— Ох, заткнись, Дэрриен, — Джек с трудом сел. — Ты все сделал точно так, как я предполагал.
— То есть ты знал, что я спасу мир и оживлю тебя? — задохнулся я. — Именно поэтому ты требовал принести тебе артефакт? Знал, что я все равно спасу тебе жизнь?
— Эй, полегче. Этого я точно предполагать не мог. Сказать по правде, я даже хотел умереть, настолько мне было плохо. То, что я жив — всего лишь приятный бонус к тому, что мир наконец-то спасен.
— Вот гад, — пробормотал я, выходя на улицу.
Тучи начали рассеиваться, кое-где уже проглядывало солнце, заставляя снег сверкать в его лучах так, что глазам было больно. В тихом воздухе впервые за много месяцев послышалось чириканье воробьев.
Я рассмеялся. Ничего не мог с собой поделать. Только на этот раз вместо истерического хохота наружу рвалась неподдельная радость.
— Прекрасно, не так ли? — Джек спустился с крыльца и зашагал в сторону кладбища. — Но расслабляться не следует. Еще столько надо сделать! Например, разрушить тот ужасный оберег в склепе, как думаешь?
— Джек, — позвал я.
Он обернулся, и я залепил ему рот снежком.
27 ноября 2010 г.