На том свете пришельцу…
Классную песню сложил Носатый. «Похвалой Смерти» именуется. Название, конечно, не очень веселое, но это не важно.
Упуат никогда особенно не вникал в философский смысл того, о чем говорилось в творении его приятеля Тота. Ему просто нравилась мелодия и напевный ритм фраз, звучавших на священном языке нетеру.
Сколько раз бывало, приняв с друзьями пивка или чего-нибудь покрепче, волчок горланил эту песенку назло высокомерному ханже Гору, который то и дело отчитывал неразлучную троицу за непристойное для богов поведение. Хнум обычно оправдывался, что-то жалобно блея и почесывая крутой бараний рог. Птицеголовый умник Тот отмалчивался. Один Путеводитель грызся с руководителем экспедиции нетеру так, что только перья летели. В переносном, естественно, смысле. Хотя, видит Великий Дуат, не единожды в голову волчка закрадывалась злодейка-мысль потрепать перышки заносчивому Соколу. Только боязнь лишиться законной пенсии сдерживала. И где теперь он, а где его пенсия?
Да, уже давненько Открыватель Путей не пел. Пожалуй, с тех самых пор, как на его голову свалилась вся эта морока в виде разлюбезного друга-приятеля Даньки Горового.
Что же теперь изменилось? Кажется, устал, как собака. Все болит, ноет. А душа так и просит песни, словно пролилась на нее благодатная влага из перебродившего ячменя или фиников.
Неужели все потому, что он едет на широкой лохматой спине мамонтихи с таким нелепым именем Нефернефрурэ? Чем Апоп не шутит, пока Ра в преисподней. Вон как будто даже ломота проходит и усталость потихоньку улетучивается. В самом деле, не обладает ли это животное некими чудодейственными свойствами? Побочный, так сказать, эффект мутации.
Полукровка. Хм. Надо же. Как это они нашли друг друга.
Найти бы еще третьего.
Чародей Джеди, старший жрец храма Птаха, владыки Меннефера, где же ты? Куда тебя только Сет занес? Отчего бы тебе не подать знак, вызвав небольшое землетрясение или еще какой-нибудь природный катаклизм? Ты же на это такой мастак. Или твоя волшебная сила действовала лишь на Земле Возлюбленной?
Великий Дуат, но до чего же хочется жрать! Да и выпить тоже не помешало бы. Хоть простой воды на худой конец.
— Эй, подруга! — пролаял он в самое ухо Нефернефрурэ. — Нет ли тут где водоема?
Мамонтиха затормозила так резко, что Упуат чуть не сверзился с ее загривка. Застыв на месте, она вытянула вперед хобот и шумно втянула воздух. Пару минут над чем-то размышляла. Потом удовлетворенно кивнула и резво затрусила вперед.
— Ну ты и даешь, землячка! — только и смог сказать Открыватель Путей, когда некоторое время спустя они выбрались к неширокой речушке, резво журчавшей по каменистому руслу. — Мне у тебя учиться и учиться нужно! Такой нюх!
Фрося скромно потупилась. Что есть, то есть.
А сам волчок меж тем учуял, что поблизости имеется не только питье, но и нечто съедобное.
Сощурив свои желтые миндалевидные глаза, он пристально вгляделся в даль.
Ага, вот оно. На ловца, что называется, и жаркое бежит.
— Трогай! — коротко скомандовал он своей ездовой «лошадке».
Мамонтиха послушалась.
Метрах в ста от того места, где они выбрались из тайги, прямо на берегу речки была разбита палатка, возле которой весело полыхал огонь. На стальной перекладине, перекинутой меж двух врытых по обе стороны костерка костылей, висел булькающий котел, из которого доносились обалденные запахи.
Упуат хищно облизнулся.
Мясной бульон. Вот идеальный восстановитель сил для бедного, изможденного непосильными трудами нетеру.
— Эй, есть там кто-нибудь?! — зычно окликнул волчок.
Навести морок, приняв какой-нибудь иной облик, он пока был не в состоянии. Но понадеялся на то, что впоследствии сумеет-таки изъять из памяти встречного-поперечного свой незабвенный образ.
На его зов поначалу никто не откликался. Затем полог палатки, сшитой, как на глазок и по запаху определил волчок, из оленьих шкур, откинулся, и изнутри на четвереньках выползла некая личность. Запрокинув голову вверх, она (или он) уставилась на высящийся рядом с костром монумент в виде огромной косматой туши с хоботом и грозными бивнями.
— Т-ты х-хто? — заплетающимся языком проблеяло существо. — И отк… ик… куда яв-вился? Из Угу Буга, Верхнего м-мира, или Хэргу Буга, м-мира Н-нижнего?
— Это как посмотреть, — задумался Упуат. — Можно сказать, что из обоих сразу.
Личность села на корточки и замерла. Было видно, что в голове ее происходит напряженная мыслительная деятельность.
— Т-так не-е быва-ат, — резюмировала наконец. — Или то, или другоэ. Сорок лет шам-маню-у, а т-кого не слых-хал.
Пошатываясь, существо встало на ноги, и Упуат увидел, что перед ним мужчина, облаченный в плащ, нагрудник и унты.
— И в-ваще, м-мамонты не раз-разгавариваут, — заявил хозяин палатки. — Я еш-ше н-не впал в ся… сящен-ный… ик… транс!
— Впал, впал, — подтвердил Открыватель Путей, спрыгивая со спины Нефернефрурэ. — Я это тебе ответственно заявляю.
— Д-да? — покачал головой шаман.
Нетеру отпустил Фросю на водопой, и та с радостью устремилась к речке. С шумом и брызгами войдя в воду, мамонтиха принялась весело плескаться.
— Красиво! — уже чуть протрезвевшим голосом молвил шаман.
«Э, нет, так дело не пойдет!» — встревожился его четвероногий гость.
— Слушай, как тебя…
— Тэр-Эр-Гэн, — ответил хозяин. — Ч-четвер-тый, ик… — уточнил, немного подумав. — Вер-хов-ный шам-ман эв-венков!
«Ничего себе! — присвистнул про себя волчок. — Первооткрыватель ЭРЛАПА!»
Как же здесь оказалась птица столь высокого полета? Не может быть, чтобы такой большой человек, верховный жрец, находился один в пустынной местности.
Впрочем, тон, взятый в начале разговора, Путеводитель решил не менять. Как-никак он небожитель, а эвенк, хоть и глава местечковой жреческой коллегии, но всего лишь человек. Однако ухо следует держать востро. Аура этого Тэр-Эр-Гэна показывает, что он малый не промах. Силен. Да и слуг, могущих отираться неподалеку, сбрасывать со счета недальновидно.
— А я Проводник, Открыватель Путей, — представился. — Вот и познакомились!
Верховный шаман кивнул, а сам глядел на говорящего черного пса бука букой. Постояв так некоторое время, он шагнул в свою палатку и вернулся уже в шапке, украшенной оленьими рогами, с бубном и колотушкой в руках.