Эта фраза вызвала цепь воспоминаний, и отцу Алу внезапно вспомнился из детства "Пак из Пукского холма. - Да ведь ты же Робин Добрый Малый!
- Верно говоришь, я тот самый лесной бродяга, шалый, - усмехнулся эльф, чуть напыжась от гордости. - Выходит я столь знаменит, что и за звездами все знают обо мне?
- Ну, во всяком случае, все с кем я знаком. - Отец Ал признался про себя в некоторой пристрастности. Ибо, наверняка, все знающие Пака должны быть добрыми малыми.
- Значит ты хочешь сказать, что мне следует доверять тебе? - озорно усмехнулся Пак. - Нет, не совсем так, тик как узнали меня на свою беду. Признаться, ты не похож на злодея. Выверни свою рясу обратно и скажи мне, зачем ты ищешь Рода Гэллоугласа,
- Да я... вот так... - отец Ал снял рясу и снова вывернул ее на прежнюю сторону, приводя в порядок свои мысли. - Один кудесник минувшего века предвидел, что в наше нынешнее время с вашим Верховным Чародеем произойдет перемена, преображение, которое сделает его могучей силой, к добру или к худу. Силой столь могучей, что окажет его влияние на все миры, населенные смертными. Тот древний кудесник записал это открытие и запечатал его в письме, дабы его вскрыли и прочли в наше время, чтобы своевременно помочь Роду Гэллоугласу.
- И склонить его, если можно, к добру? - дополнил Пак. - В том представлении, в котором вы его понимаете.
- А ты видишь в нем изъяны? - Отец Ал поднял подбородок и пристально взглянул на Пака, вспомнив про долгую вражду между христианским анклавом и эльфейцами, и ослаблении влияния фейри по мере роста авторитета Христа. Пак прожег его ответным взглядом, несомненно тоже зная все эго и вновь анализируя проповедуемые клиром ценности.
- Нет, по правде сказать, не вижу, - признался наконец эльф. - В том случае, когда вы живете в согласии со своими проповедями. И все равно не сомневаюсь в добрых намерениях. Эльфы наделены чутьем, умением распознавать доброту в смертном.
Отец Ал, передохнув, спросил. - Значит ты отведешь меня к Верховному Чародею?
- Отвел, если бы мог, - мрачно отозвался эльф, - но он исчез, и никто не знает куда.
Отец Ал стоял как вкопанный, борясь с возрастающим беспокойством, читая про себя молитву.
- Тогда допусти меня к его жене и детям, возможно, они знают причину его исчезновения.
Но Пак покачал головой - Они пропали вместе с ним, кроме одного, а он так мал, что не умеет говорить.
- Позволь мне тогда взглянуть на него. - Отец Ал остановил Пака твердым взглядом. - Я поднабрался кое-каких знаний, любезный Пак, может быть мне удастся увидеть то, чего не увидел ты.
- Сомневаюсь в этом, - кисло отозвался Пак, - все же отведу тебя к нему. Но будь осторожней, инок - один признак угрозы ребенку и ты заквакаешь, запрыгаешь в поисках листа кувшинки, на каком сможешь сидеть и проведешь остаток своих дней, ловя мух липким длинным языком!
Он направился к коттеджу. Отец Ал вместе с ведьмочкой последовали за ним.
- Думаешь, он и впрямь мог бы превратить меня в лягушку? - тихо спросил отец Ал.
- Несомненно, - ответила с робкой улыбкой девушка. - И самые мудрые головы могут превратиться в ослиные, коли Пак возьмется за них!
Они прошли через дверь, и отец Ал остановился изумленный царившими в доме чистотой и уютом, ощущением комфорта и безопасности, исходившим от балок и грубо сложенных стен, от крепкого, простенького стола, лавок, сундуков, двух больших кресел у очага и полированного пола. Если б он смотрел на обстановку без эмоций, то она, наверняка, показалась бы ему спартанской - так мало тут имелось мебели. Атмосфера чистоты, любви и заботы окутала его настолько, что ему не хотелось уходить отсюда. Он предчувствовал, что ему обязательно понравиться жена Верховного Чародея, если ему повезет встретиться с ней.
Отец Ал оживился, увидев колыбель у очага, возле которой сидели две маленькие крестьянки. Это были - эльфессы! Они со страхом уставились на него, но Пак подошел, шепнув что-то, и они, успокоенные, отодвинулись. Пак жестом подозвал священника. Отец Ал подошел к колыбели и посмотрел на миниатюрного философа.
Иначе описать его трудно. У него было очень серьезное выражение лица, которое бывает у новорожденных, но этому ребенку от роду около года! Лицо у него выглядело более худощавым, чем положено младенцам, утлы маленького рта опущены книзу. Волосы черные и негустые. Он спал, но у отца Ала сложилось впечатление, что ребенок встревожен.
Опечалилась и ведьмочка. Она безвучно плакала, по щекам у нее струились слезы. - Бедный малютка! - прошептала она - Разум его скитается, разыскивая мать!
- Даже во сне?
Она кивнула. - И я не могу сказать где он ищет, его мысли зашли в неведомые мне пределы.
Отец Ал нахмурился. - Как такое может быть? - Затем вспомнил, что ребенок слишком мал, чтобы обрести мысленные рамки, придающие человеческому разуму стабильность, но и ставящие ему пределы. Он обнаружил, что гадает, до какого предела могла дотянуться мысль этого маленького мозга, - и не вызовет ли такое напряжение безумие у человека во взрослом состоянии.
Он снова посмотрел на ребенка и обнаружил, что глаза у него открылись и казались огромными на этом крошечном личике. Они пристально глядели на него. Отец Ал ощутил пробежавшие у него по телу мурашки жути и понял, что это необычный ребенок. - Дитя, - выдохнул он, - если б я только мог остаться и наблюдать за каждым твоим движением!
- Нельзя, - отрезал Пак.
Отец Ал повернулся к эльфу. - Да, к большому сожалению, ибо мое дело касается отца, а не ребенка. Расскажи мне, как он исчез.
Пак нахмурился, словно генерал, спорящий сам с собой открывать или нет секретную информацию, а затем пожал плечами. - Рассказывать особо нечего. Джефри - третий ребенок - пропал во время игры. Они вызвали Верховного Чародея с совещания короля и аббата. Отец узнал у старшего сына, в каком месте исчез мальчик, а затем шагнул туда сам - и исчез. Жена и другие дети в испуге побежали следом за ним и точно также пропали.