— Джон-Томми, че за фигня происходит?
— Пытаюсь выяснить!
Чаропевец двинулся вперед, спотыкаясь и протирая на ходу глаза.
Впереди лежало нечто огромное, бледное, фосфоресцирующее, пульсирующее в сумраке раннего утра. На первый взгляд оно представляло собой двуглавый пузырь, но при ближайшем рассмотрении оказалось парой четвероногих существ. Развернуть лодку не было ни малейшей надежды, об этом даже не помышляли. Плоскодонка — не гоночная яхта, отзывающаяся на малейшее дуновение ветерка.
Джон-Том слегка успокоился, увидев, что звери запряжены в повозку. Это указывало на их принадлежность к домашним животным, что, в свою очередь, предполагало контролирующую роль высшего разума. Иными словами, путешественники имели дело вовсе не с дикими болотными хищниками. Но выглядели существа дивно, этого у них было не отнять. Джон-Том отродясь подобных не видал.
Оскальзываясь и поднимая тучи брызг, они двигались по мелководью и волокли за собой вроде бы светящееся белое облако. Когда уменьшилось расстояние, удалось разглядеть на передке экипажа третий силуэт.
— Ими кто-то правит! — Найк напрягал глаза, его гибкое туловище вытянулось в струнку. — Клянусь милостью своей госпожи, у этого судна колеса!
— Колеса? — Караукул был не так зорок, как лейтенант. — В дельте?
— Да ты не тока слепой, но и слабоумный! — Мадж возился с шортами, прыгая на одной лапе. — Колеса-то не крутятся! Вся эта хреновина на дыму плывет, или на тумане, или че это там?..
Джон-Том уже и сам заметил, что колеса не касаются воды. Сильный запах духов заставил его повернуться — за его спиной стояла Квиквелла Опанская.
— Что за диковинная магия? Никогда не видала подобного судна.
— Как и любой из нас, — сказал Джон-Том. — Но я не думаю, что это облако. Со светом плоховато, но я, кажется, различаю что-то вроде прозрачного мешка или оболочки, заполненной газом.
— Невероятно!
К ним подошла Алеукауна, а Пиввера перебралась поближе к Маджу. Выдра это нисколько не расстроило.
Внезапно кучер удивительного экипажа развил бурную деятельность: засвистел, заработал вожжами, отчаянно пытаясь изменить курс. Сразу стало ясно, что незнакомец далек от мысли о нападении — он лез из кожи вон, чтобы предотвратить ДТП. Но его экипаж, видимо, был ненамного маневреннее перегруженной плоскодонки.
Не заметив ни оружия, ни чего-либо еще, что можно было бы расценить как намек на опасность, Найк отдал приказ браться за весла. Мангусты воевали с течением, а кучер нахлестывал упряжку; с мучительной неторопливостью два средства передвижения наконец разошлись.
Когда стало ясно, что угроза аварии миновала, лейтенант выкрикнул: «Табань!» — и усталые солдаты остановили лодку. К этому времени Джон-Том уже определил, что в удивительную плавучую кибитку впряжены огромные белые саламандры. Они-то и служили источником природной фосфоресценции, благодаря которой их легко было принять издали за огромного расплывчатого, бугристого монстра.
Лунный свет внес свою лепту — продемонстрировал, что их плоть полупрозрачна. Под кожей виднелись жизненно важные органы, они дрожали и пульсировали, четко различались артерии и сердце тускло-бурачного цвета. Крошечные черные рудиментарные глазки почти ничего не видели. Саламандры целиком зависели от того, кто держал вожжи.
Возница остановил экипаж, и тот закачался рядом с лодкой. Вонь от него исходила неимоверная — словно он был нагружен битыми яйцами годичной давности.
Занимавший козлы золотистый императорский игрунок был чуть поменьше Маджа. Отличительный признак его племени — белые моржовые усы полумесяцем, отделявшие ясные умные глаза и крошечный нос от маленького рта, придавали когтистой обезьяне сходство с престарелым жевуном из страны Оз. Эффект этот подчеркивался расшитой золотом и отороченной бахромой жилеткой, такими же штанами и сдвинутой набекрень шапочкой с помпоном и золотым позументом. Джон-Том решил, что для унылого окружения незнакомец выглядит слишком причудливо и аляповато.
Наконец примат обратил внимание на путешественников и пришел в ужас; хрупкие длиннопалые лапы взметнулись к небу.
— Я сдаюсь! Пожалуйста, не чините мне зла! Если хотите, заберите имущество, но отпустите с миром. У меня семья: шесть малюсеньких игрунков и...
— А, чтоб тебя! Шеф, хорош вопить!
Мадж с отвращением положил лук на банку. Длинноволосый ночной наездник представлял угрозу разве что для обоняния.
— Что это за вид транспорта?
Найк с неподдельным интересом рассматривал плавучую кибитку.
— Вид транспорта? — Кучер боязливо опустил лапу. Саламандры безмятежно захрустели травой и водорослями, разевая огромные пасти. — Вы имеете в виду мою повозку?
— Нет. — Джон-Том, деликатно прикрывая нос, поставил ногу на планшир. — С ней все ясно. Однако не столь ясно, что позволяет вашей повозке двигаться над водой.
— А, вот вы о чем. Она покоится на мешке с болотным газом. — Заморгали огромные обезьяньи глаза. — Так вы не собираетесь убивать меня или грабить?
— Я б, конечно, не отказался от небольшой потехи, — ответил Мадж, — да тока вот незадача: щас в наши планы не входит даже развлекательное четвертование.
— Болотный газ! — Джон-Том рассматривал прозрачную оболочку. С ее нижней части капала вода. — Никогда не слышал, чтобы его использовали таким вот образом. Честно говоря, я не слышал, что его вообще как-нибудь используют.
— Он позволяет моей повозке держаться над водой, — охотно объяснил заметно успокоившийся игрунок. — Весь фокус в том, как его накапливать.
— А недостатки? — проявил профессиональный интерес Найк.
— Только запах — он поистине ужасен. Но выгоды, безусловно, перевешивают эту пустяковую неприятность.
Сешенше крепко зажимала ладонью нос.
— Это только вы с-считаете ее пус-стяковой.
— Да, понимаю. — Кучер глубоко вздохнул. — Езда на облаке вони и гнили отпугивает некоторых покупателей, с этим трудно спорить. Но такая кибитка — лучшее средство передвижения над спокойной низкой водой. А на твердой почве я попросту открываю мешок и выпускаю газ. Запах остается, но ненадолго.
— Вы чем промышляете? — осведомился лейтенант.
Кучер прижал ладонь к груди и отвесил глубокий поклон.
Под гигантскими усами едва проглядывала улыбка. Интересно, подумал Джон-Том, сколько ж ему лет? Трудно определить, вон какой толстый слой косметики на его физиономии.
— Я купец Силимбар.
— Чем торгуете? — допытывался Найк.
Игрунок озадаченно заморгал. Первые рассветные лучи приглушили зловещую яркость саламандр, и теперь они выглядели вполне безобидно.
— Естественно, всем, что под руку подвернется. Как и любой коммерсант.
— Любой коммерсант? — озадаченно нахмурился мангуст.
— Я охочусь за прибылью. Что удастся — куплю, что удастся — продам. Кстати, не смогу ли я вас чем-нибудь заинтересовать? — Взгляд игрунка приклеился к принцессам, которые выстроились у борта плоскодонки и с любопытством рассматривали кибитку.
Музыкальное облачко зависло неподалеку и выражало звонкий протест. Джон-Том заметил под кибиткой три оси с шестью окованными деревянными колесами. Они были массивные, крепкие и явно предназначались для более труднопроходимой местности, чем дельта.
К борту подошел и вечно подозрительный Мадж.
— Э, начальник, почему мы должны верить тебе на слово? Че, ежели ты торгуешь тем же, чем заполняешь свои мешки?
— Буду рад, если вы пожалуете в мою кибитку и осмотрите товары. К тому же вас много, а я один.
В глазах игрунка страх сменился чем-то новым... Или не новым? Что-то подобное Джон-Том вроде бы не раз видел в глазах Маджа. Алчность!
— Купец! — захлопала в огромные ладоши Умаджи. — Девочки, как вы думаете, у него есть настоящая косметика?
— Губная помада и румяна! — Прекрасные синие глаза Ансибетты загорелись. — Тени для глаз и пудра!
— Щетки для меха и лосьоны! — с таким же благоговением в голосе поддержала ее Пиввера. — Расчески и кисточки!
Теперь даже бахрома золотистых усов не могла скрыть широкую ухмылку примата.