— Занятно, хоть и бессмысленно. — Мадж подошел к другу. — Че до меня, так я не в восторге от его волшебства.
— Я не думаю, что это волшебство. По-моему, это наука.
— Волшебство, наука — вопрос лишь в терминологии. Как считаешь, он еще разок попробует? Жучина чей-то хотел от нас, как пить дать.
— Знаешь, Мадж, я сбит с толку не меньше твоего.
— Ну, тут ты ошибаешься, чувак. Ты сильнее моего сбит с толку. Это в твоем роду наследственное.
Чаропевец решил не препираться с выдром.
— Сейчас меня больше интересует, как проскочить мимо бури.
Он кивком указал на приближающуюся шеренгу черных туч.
Найк между тем вел судно вслед за поющими нотами. Не мерещится ли просвет на западе, прямо по курсу? Этого Джон-Том сказать не мог.
— Как ты себя чувствуешь?
— Кто, я? — Выдр поправил тирольку. — Как всегда, чувак, оптимально. Правда, гложет меня одно сомненьице...
— Что еще за сомненьице?
— Я хоть время-то классно провел?
— Не сказал бы.
— Жалко. — Выдр глубоко вздохнул и приложил лапу к груди. — Ну, ниче, зато я щас себя распрекрасно чувствую. А как там наши телки?
Он окинул взором палубу. Принцессы собрались вокруг мачты, болтали, помогали друг дружке, а мангусты возились с парусной оснасткой.
— Ага, вроде все путем. Беспокоит тока одно: че на нас может снова брякнуться забывчивый жук-великан черт-те знает откуда. Ниче, думаю, мы это как-нибудь переживем.
Мадж лучился самодовольством. Счастливая улыбка была настолько заразительной, что у Джон-Тома потеплело на сердце. Когда ухмыляется выдра, тебе тоже ничего не остается, как улыбаться до ушей. И тут совершенно нежданно, с яростью женщины, полгода просидевшей на диете и обнаружившей, что она потеряла всего четыре фунта, на судно обрушился шторм. Невозможно было даже зажечь бортовые огни, чтобы найти дорогу к каютам. Впрочем, особой необходимости в лампах не возникло. Молнии непрестанно обстреливали море и кораблик и освещали больше, чем хотелось бы. Внизу было сухо, однако жуткая качка сулила жестокие приступы морской болезни. Принцессы колебались, выбирая между тошнотой и промоканием до нитки. Когда к их телам прилипло целое состояние из шелков и шифона, они потянулись к единственному трапу.
Шести самцам понадобились все их силы, чтобы не опрокинулся кораблик. Помогали им в меру своих возможностей Алеукауна и Пиввера. Не прощающий ошибок ветер в клочья разорвал неубранный спиннакер, но им удалось зарифить грот.
Джон-Том и Найк выбивались из сил, не давая судну сойти с курса, вдвоем удерживая штурвал. Одно хорошо: своего поводыря они видели без труда. Облачко слабо сияло чуть впереди бушприта, и непогода его, видимо, не пугала. Возможно, у Джон-Тома разгулялось воображение, пришпоренное молниями и затуманенное проливным дождем, однако он мог поклясться, что облачко подпевает грому. Оставалось лишь догадываться, что творится в эпицентре бури, куда они поначалу держали курс.
Гребни волн вздымались выше мачты, но крепкое суденышко мужественно боролось за жизнь. Всякий раз при встрече с очередным зеленым чудовищем Джон-Том не сомневался, что команде и пассажирам пришел конец. Однако обходилось — точно паучок на камень, кораблик взбегал на сокрушительный водяной вал. «В таких обстоятельствах, — мрачно подумал чаропевец, — судну лучше быть устойчивым, чем красивым».
Качалась мачта, стонали тросы, но суденышко держалось. Похоже, это привело море в бешенство, и оно удвоило напор. Джон-Том больше беспокоился за руль, чем за мачту. Потеряв управление, судно повернется бортом к накатывающимся волнам, и они наверняка захлестнут палубу. Но руль, сделанный из крепкого болотного дерева сюрро, оправдывал надежды.
В самом сердце этого хаоса, этой мешанины грома и молний, ревущего ветра и жалящего дождя, виднелся Мадж — он беспечно разгуливал по палубе, насвистывал и вообще явно недооценивал перспективу неотвратимой гибели. Впрочем, одежду и оружие он благоразумно спрятал внизу. Дождь вылизал ему мех, добавив естественного глянца, которому Джон-Том мог только завидовать. Заметив взгляд друга, выдр приложил ладони к пасти и закричал:
— Чувак, ну разве не восхитительно? Классная прогулочка!
Джон-Том смахнул с глаз соленую воду.
— Да, восхитительно. Как насчет того, чтобы подсобить? Тогда и мы сможем повосхищаться.
Выдр отрицательно покачал головой:
— Не хочу тебе потеху портить, кореш. Попроси лучше Умаджи. От нее будет побольше толку, чем от меня, маленького.
— Мы уже просили, — выкрикнул стоявший рядом с чаропевцем Найк. — Но хотя ее силы соответствуют задаче, этого нельзя сказать о ее организме. Принцессе нехорошо.
— Да неужели? Ах, бедняжка. — Выдр присел и вцепился в трос — свирепая волна перехлестнула через борт и залила на палубе всё и вся. — Вот это потеха, а, чувак?! — завопил Мадж, когда морская вода схлынула. — Разве не за этим мы сюда приперлись?
— А на носу небось еще лучше, — крикнул ему в ответ Джон-Том, подумав про себя: «И если ты туда уйдешь, мы отдохнем от твоей болтовни». — Мы все можем утонуть, между прочим.
Но выдр не убрался на нос, а подошел поближе к другу.
— Да, шеф, я вам всем оченно сочувствую.
— В такую бурю даже выдр может утонуть. — На Найка бравада Маджа особого впечатления не произвела. — Готов согласиться, ваше племя лучше всех приспособлено для плаванья, но я еще не слышал, чтобы выдры пересекали океан.
— Фигня, — отрезал Мадж. — Я просто буду лежать на воде. Дрейфовать под солнышком, хавать крабов и саргассы.
— Если только вас самого кто-нибудь не съест, — буркнул мангуст.
Но и это предостережение не огорчило Маджа. Выдру вообще мало чем можно поколебать.
— Тада это будет достойный конец интересной жизни, и я обойдусь без сожалений, вот так. Все лучше, чем загнуться в койке от хандры или желудочных колик.
Взгляд Найка скользнул по заблудшей музыке и вернулся к Джон-Тому.
— О, мой высокий друг, я уже начинаю сомневаться, что мы поступили правильно, доверившись этой мелодии.
— Как вы помните, у нас был не очень богатый выбор. — У Джон-Тома на губах наросла корка соли, кожа была влажной и тем не менее трескалась. — Если мы ошиблись и поплатимся жизнью, я принесу свои извинения.
Мангуст скривился:
— У людей крайне своеобразное чувство юмора. Неудивительно, что вам удается так хорошо ладить с выдром.
— Не падайте духом, бравый лейтенант. Мы еще на плаву и приближаемся к цели.
— Да, но какая судьба нам уготована? — Борьба с тяжелым штурвалом уже утомила невысокого, субтильного мангуста. Мачта хлестала, точно кошачий хвост, ревущий ветер играл с такелажем.
— Как насчет чаропесни? Уверен, обстоятельства оправдывают некоторый риск.
Джон-Том поморгал, стряхивая влагу с ресниц.
— А кто поможет вам со штурвалом? К тому же, боюсь, от моих песен получится только хуже.
— Хуже? Да что может быть хуже, чем этот ад?
Лейтенант заскрежетал зубами — шальная волна ударила в левый борт, из-под палубы донесся коллективный женский стон.
Ему вторил слабый крик одного из солдат, мертвой хваткой вцепившегося в тросы:
— Господин Джон-Том! Кажется, я вижу что-то впереди!
Найк вытянул гибкое тело в струнку.
— Пойте, чаропевец! Хек, что ты видишь?
— Просвет! Я вижу впереди просвет!
Через несколько секунд его увидели и Джон-Том с лейтенантом — самую настоящую брешь в урагане, яркую, манящую полоску неба. Туда-то и вела их музыка. Конечно, в любую минуту брешь могла затянуться, но это был первый признак утерянной надежды.
— Держите на просвет! — закричал лейтенант. — Держите, ради всего святого!
Джон-Том налег на штурвал всем телом и молился, чтобы уцелел руль.
По-прежнему выл ветер, ливень хлестал по коже, меху и одежде, но было ясно, что ураган смещается к северо-востоку. Гнев моря постепенно переходил от чудовищного к просто страшному, ветер был уже не грозным, а лишь раздраженным, сокрушительные удары, истязавшие судно, начали наконец слабеть. Хек, Пауко и Караукул пядь за пядью обследовали корабль и сообщили, что ущерб нанесен пустяковый. Несколько мелких течей они сразу же и устранили. Увы, нельзя сказать, что пассажиры отделались так же легко. Избитые, измученные дамы собрались на палубе — обсохнуть, однако даже этого незначительного удобства они были лишены. Температура воздуха значительно поднялась, но их окутал густой туман, шедший следом за ураганом.