С этими словами она выгнула спину и нырнула.
А ведь она права, подумал Джон-Том. Если не дышать под водой или дышать воздухом из баллона акваланга, аллергия не страшна.
— Погоди! — Он ринулся вперед, по колено в теплую чистую воду. — Вернись!
Но блестящий хвост не вырвался на поверхность, не взглянули на Джон-Тома с откровенным обещанием глаза. Русалка уплыла, только остался на губах вкус ее поцелуя, сытного, как шоколад, пряного, как роса. Поцелуй — и просьба.
Что же случилось с музыкой в этом мире?
Он неохотно пошел к лесу. Вот уж не повезло русалке — угораздило повстречать человека с аллергией и слабыми легкими.
К тому времени когда померк свет, предвещая вечер, ремонт был выполнен почти наполовину. На западе пряталось солнце. Из лесу появился Мадж и с беспечным видом подошел к другу.
— Привет, чувак, где ж тебя носило весь день-деньской?
Джон-Том промолчал, однако его улыбки было достаточно, чтобы Маджево любопытство сделало охотничью стойку. Однако выдр не выпытывал, решил погодить, пока с лица его приятеля сойдет обалделое выражение.
Кроме того, Маджа ждала Пиввера. И не только беседы ради. Выдры — создания очень естественные. Одно-два прикосновения вреда не принесут, сказал он себе. И, в очередной раз отбиваясь от новорожденной совести, побрел прочь, а Джон-Том проводил его недоуменным взглядом.
На следующий день принцессы взялись помогать ремонтникам. И не оттого, что в них проснулось стремление к социальному равенству, — просто стало до смерти скучно. Островок попался вполне уютный, но бедный на развлечения.
Максимальную пользу благодаря своей природной силе принесла Умаджи Туурская; впрочем, остальные дамы тоже порабо-тали. Джон-Том решил, что любоваться занятой делом Ансибетгой еще опаснее, чем смотреть, как она бьет баклуши. Он сосредоточился на собственных обязанностях, состоявших исключительно в том, чтобы держаться поодаль и не мешать.
К следующему утру было сделано все, что позволяли ограниченные ресурсы. Наступил черед томительного ожидания, когда прилив поднимет суденышко. Киль прочно засел в песке, и Найк допускал, что придется спустить на воду единственную шлюпку, а затем, принайтовав трос к корме судна, отбуксировать его на глубину. Либо погрузить на шлюпку якорь, сбросить его подальше от берега и подтянуть к нему кораблик.
Однако эти трудоемкие альтернативы остались невостребованными. Прилив был достаточно высок, чтобы судно закачалось на воде. Стойкий кораблик выпрямился, расправил парус и вышел в лагуну. Под командой Найка, поднабравшегося опыта в парусном деле, он развернулся и спокойно двинулся к проходу между рифами.
Когда они благополучно выбрались в открытое море, с экипажа спало напряжение. Хек с Караукулом бросились в трюм — проверить, все ли там в порядке. Только в носовой части обнаружилась небольшая течь — на берегу мангусты и выдр потрудились на совесть. Недостаток навыков и специальных знаний они компенсировали тем, что законопатили и засмолили даже самую тонюсенькую щель в корпусе судна. Все очень хорошо понимали: чем больше времени и материалов потрачено на берегу, тем больше шансов не пойти ко дну посреди океана.
— Внизу сухо, командир, — гордо доложил Хек.
Джон-Том, стоявший по другую сторону штурвала, посмотрел на дымчатое небо.
— Все будет в порядке, если опять не угодим в бурю. Вряд ли судно выдержит еще одну такую трепку.
Ему на локоть легла маленькая, но сильная лапа.
— Не кличьте бурю, чаропевец, и, глядишь, она пройдет стороной.
Найк рассеянно отмахнулся от кружащего над его головой музыкального роя. От звона у мангуста чесались уши.
Примерно через час после расставания с островом Джон-Том потчевал спутников песенкой, и тут с мачты донесся голос Хека:
— Командир, вижу что-то в пяти градусах по правому борту!
Лейтенант, запрокинув голову, сощурился.
— Что ты видишь, Хек?
— Не могу сказать. Чем бы оно ни было, оно большое.
Джон-Том оставил штурвал мангусту и бросился на нос. За ним побежали взволнованные принцессы.
И отпрянули — из воды поднялся гигантский силуэт. Обладатель его был гораздо выше корабля, гладкобок и бледен. От него исходил запах невероятных глубин. Суденышко закачалось на поднятых им волнах. Насторожившийся Джон-Том приготовил дуару к бою.
Незнакомец весил больше сотни тонн, в длину превышал сто футов. На Джон-Тома уставился глаз величиной с тарелку. Зазвучал голос — такой громкий, что вибрировал воздух и заныли зубы:
— МЫ ЗНАКОМЫ?
Сказать, что Джон-Том был удивлен — ничего не сказать. Он уставился на свое отражение в глазу кита.
— Гм... скорее всего нет.
— ВАША МУЗЫКА... — Левиафан без видимых усилий держался вровень с судном. - ГОТОВ ПОКЛЯСТЬСЯ, УЖЕ СЛЫШАЛ ГДЕ-ТО ПОДОБНУЮ. И ВИДЕЛ ЕЕ СОЗДАТЕЛЕЙ. -Глаз чуть скосился. - И ВАС Я, КОНЕЧНО ЖЕ, ЗНАЮ.
— Меня? — пискнул Мадж, когда его силуэт появился в китовом зрачке. — Вот уж не думаю, ваша офигенность. Это я не к тому, че обязательно запоминаю всех встречных и поперечных, просто особу с такими габаритами забыть было бы трудновато.
— ДА, НАВЕРНОЕ. — Глаз уже снова рассматривал Джон-Тома. - НО Я МОГ БЫ ПОКЛЯСТЬСЯ... ВЫ СЛУЧАЕМ НЕ ТОТ ЛИ ЧАРОПЕВЕЦ, О КОТОРОМ ГОВОРИЛА РУСАЛКА?
— Вероятно, тот, если только за последние два дня она не наткнулась на другого чаропевца.
Тут синий кит повел себя так, словно это признание объясняло абсолютно все. Он выгнул спину и затрубил, отчего суденышко неистово закачалось у него в кильватере.
— Ну, чувак? — Мадж бочком приблизился к другу. — Че ты обо всем этом думаешь? И че это за русалка?
— Да пустяки. Я ее позавчера встретил, поболтали немножко. Она рассказала, что ее племя потеряло музыку и такая же неприятность случилась у китов. Наверное, в воде новости распространяются еще быстрее, чем в воздухе.
Он и сам не подозревал, до какой степени прав. Догадку подтвердил Хек, крикнув из «вороньего гнезда»:
— Вот еще один! И еще! И еще!
Кругом раздавалось мощное фырканье — киты один за другим выныривали на поверхность и пускали фонтанчики. Вскоре великое множество их, десятки косяков окружили судно. Не только синие киты, а вообще все, какие только водятся в океане, собрались здесь: горбачи и финвалы, кашалоты и полярные, белые и полосатые. Среди них, будто торпедные катера среди линкоров, сотнями носились стремительные дельфины и косатки.
— Поразительно! — воскликнула с благоговением Алеукауна. — Правда, до чего красиво!
— В самом деле впечатляет.
Пиввера, как и остальные принцессы, во все глаза глядела на флотилию китообразных.
Голиафы поочередно проплывали возле кораблика, чтобы получше рассмотреть его и путешественников, которые охотно платили той же монетой. Наконец пришел черед горбача-патриарха с узловатой, как комель секвойи, головой.
— ЭТО ВЫ БУДЕТЕ ЧАРОПЕВЕЦ?
— Я буду, — спокойно ответил Джон-Том.
— ДРУЗЬЯ ПОСТАВИЛИ НАС В ИЗВЕСТНОСТЬ О ВАШЕМ ПРИБЫТИИ.
— Русалки. Я знаю.
Джон-Том почувствовал, как его теребят за рубашку.
— Чувак, погодь вызываться добровольцем, пока мы не узнаем, че им от нас надо.
— Мадж, а что остается делать? В молчанку играть? Так вот, на тот случай, если ты не заметил: мы тут в меньшинстве. — Он снова глянул за борт. — Мы можем что-нибудь сделать для вас? Как я понимаю, вы появились не ради моей скромной персоны?
— МЫ НАДЕЕМСЯ, ЭТО ВЫ ЗДЕСЬ ПОЯВИЛИСЬ РАДИ НАШИХ СКРОМНЫХ ПЕРСОН. — Старый кит плавно перевернулся на бок, чтобы лучше видеть палубу. На планшир лег плавничище, покрытый усоногими рачками и китовой вошью.
— Не понимаю.
Но Джон-Том боялся, что все понимает.
— МЫ, КАК И РУСАЛКИ, ОСТАЛИСЬ БЕЗ МУЗЫКИ. НАША ОБЩАЯ ЗНАКОМАЯ УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО В РАЗГОВОРЕ С ВАМИ БЫЛА ОБРИСОВАНА ОПАСНОСТЬ ТАКОЙ СИТУАЦИИ. БЕЗ ПЕСЕН МЫ НЕ В СОСТОЯНИИ НАХОДИТЬ ДОРОГУ.