Густая, ядовитая на вид вода равнодушной струйкой петляла в неглубоком овраге, которым поднимались путники. Мадж поравнялся со своим длинноногим другом, взял его за запястье и тихо проговорил:
— Чувак, за нами хвост.
— Мадж, опять тебя подводит воображение. Никого тут нет. Даже жуки попрятались.
— Можа, оно и так, можа, и не чапает за нами никто. Но следит. Я взгляд чую.
Джон-Том тяжело вздохнул, остановился и не спеша огляделся. Даже малейший ветерок не шевелил изломанные ветви и пожухлые листья. Была надежда, что ветры появятся выше. Иначе с человека и выдра при восхождении семь потов сойдет, и навек прилипшее к вершине темное облако ничем им не поможет.
Он собрался было идти дальше, но тут справа и слева будто из-под земли выскочили люди.
Вереща, завывая, тараща глаза, они потрясали кустарными томагавками и копьями. Длинные, неухоженные волосы были под стать безумным глазам. Богатырей среди них не наблюдалось, зато все были длинные и жилистые. Грязные лохмотья и шкуры мелких животных лишь местами прикрывали наготу.
Застигнутые врасплох, Джон-Том и Мадж застыли в смятении и растерянности, однако они так долго странствовали и столько раз подвергались подобным нападениям, что реагировали инстинктивно и дружно.
Джон-Том рывком передвинул дуару на живот и прижался спиной к огромному валуну, а Мадж, выхватив меч, принял оборонительную стойку у ног чаропевца.
— Ну-ну, субчики-голубчики! Первого же, кто сделает хоть шаг, разрублю от мошонки до печенки. В человечьем племени не найдется никого ловчей меня. Двоих ухайдакаю, пока ктой-то успеет хоть пальцем шевельнуть.
Угроза, сопровождаемая наглейшей, отшлифованной долгими годами практики бравадой, слегка остудила пыл агрессоров, вынудила их остановиться. Каждая секунда заминки была на руку Джон-Тому — он успевал выбрать и подготовить текст.
Расхрабрившийся Мадж, услыхав перезвон струн, шагнул вперед.
— Считайте это последним предупреждением! Мой кореш — настоящий чаропевец, могущественнейший маг. Евонная музыка запросто вас всех превратит в дрожащих лягух. — Выдр выставил перед собой короткий клинок. — У вас еще есть ничтожный шанс на спасение. Брысь отсюда!
Ближайший из нападавших уронил топорик на землю и воспользовался освободившейся рукой, чтобы откинуть со лба прядь жестких каштановых волос.
— А ты не свистишь? В лягух?
— Оба-на, приехали! — констатировал долговязый, стоявший рядом с ним. — В лягух — это конкретно!
Джон-Том чуток успокоился. Противников оказалось только трое, и было ясно, что им не одолеть двух опытных бойцов, один из которых вдобавок выдр. Кроме того, в глаза бросалась худоба туземцев. Доселе молчавший член оборванного триумвирата ткнул пальцем в сторону дуары:
— Э, дядя, ты и правда лабаешь на этой бандуре?
— Не только лабаю. — Джон-Том мысленно разжаловал неприятелей из безусловно опасных в непредсказуемые. — Я с ее помощью колдую.
Говоривший первым одобрительно кивнул:
— Это конкретно! Только не скажу, что мы особо удивлены. Да и почему Хинкель должен быть исключением?
— Хинкель? — переспросил Джон-Том.
Самый низкорослый член загадочной троицы присел, опершись спиной о густой кустарник. В одном его ухе блестело три кольца, в другом — кубик из отшлифованного циркония.
— Не вздумай повторить это сволочное имечко. Одного раза больше чем достаточно. — Он воткнул самодельное копье в ничем не виноватое дерево. — Вы, кстати, откуда взялись?
— Из Колоколесья, — сообщил Джон-Том.
Младший (им всем на вид было чуть за двадцать) состроил гримасу.
— Впервые слышу.
Его долговязый товарищ рассматривал Маджа.
— Динамитная шубейка. Где надыбал?
— Это не шубейка. — Мадж оглядел себя. — Можа, ты про мою жилетку?
— Не-а. Ладно, стало быть, ты — гигантская крыса. Ну, и чему тут удивляться, спрашивается?
На лице говорившего отразилась покорность судьбе.
Мадж поднял меч и произнес глухо, с опасными нотками:
— Я... тебе... не... крыса... вник?
Джон-Том, успокаивая, положил руку ему на плечо.
— Он выдр.
— Ага. Выдр. Это конкретно! — Предполагаемый лидер троицы утомленно опустил оружие. — Только без обид, ладно? С тех пор как мы тут застряли, жизнь малиной почему-то не кажется.
Джон-Том, не реагируя на скептический взгляд Маджа, медленно передвинул дуару за спину. В поведении туземцев исчезла агрессивность, но это не заставило выдра ослабить хватку на рукояти меча.
Чаропевец был благодарен старшему, когда тот решительно протянул руку. Ладонь оказалась твердая, пожатие — крепким.
— Ребята, вы откуда? — спросил чаропевец. — Кажется, мне знаком ваш акцент.
Оборванцы переглянулись. Тот, что сидел, выпрямил спину, медленно покачал головой с несусветными лохмами.
— Какой еще акцент, дядя? Мы все из Джерси.
— Из Северного Джерси, — добавил стоявший рядом исхудалый блондин.
— Кроме Хинкеля. — Патлатый сцепил на затылке пальцы и снова привалился к кусту. — Он из города. С восточной стороны.
— С восточной стороны? — нахмурился Джон-Том.
— Нью-Йорк, дядя, Нью-Йорк. Слышь, друг, ты что, чисто конкретно с луны свалился? — Вожак понимающе кивнул приятелям. — Он, по жизни, нездешний.
— Сразу видно, — кивнул патлатый.
«А ведь если подумать, откуда я? — спросил себя Джон-Том. — Сколько воды утекло с тех пор, как я тут очутился? Сейчас мой дом здесь. Колоколесье, Вертихвостка, Линчбени, Глит-тергейст. К сей сказочной топонимике следует добавить угрюмый остров, юдоль опустошения и обносившихся гостей из Джерси».
— Вообще-то я из Лос-Анджелеса.
— Вот это конкретно! — явно обрадовался вожак. — Ну, и как зовется твой банд? С кем лабал, по жизни?
— Ни с кем. Возможности не было.
— Чайник, — определил тощий.
С горы низвергся душераздирающий гром, по склону покатилась каменная мелочь. Мадж отпрянул в сторону, беспокойно оглядывая ненадежные высоты.
— Ну вот, опять, — пробормотал сидящий.
Вожак смущенно посмотрел на вновь прибывших.
— Вот что, ребята, мы конкретно сожалеем насчет не слишком радушного приема, но и вы поймите: последнее время дела у нас не клеятся. Я — Волк. — Он обернулся к товарищам. — Это Шплиц, а карлик под деревом — Ядерный.
— Че, запредельные имена? — проворчал Мадж.
— Чтоб ты знал, мохнатый приятель, — они нам не от рождения даны. — Ядерный провел ладонью по своему черному «ирокезу». — Это ж надо — язвительный выдр! Оба-на, приехали!
Мадж не был застигнут врасплох, когда из глубин его сознания влажным, губчатым комом всплыла догадка.
— Джон-Том, это ж пена из твоего мира!
— Э, ты кого пеной называешь? — Шплиц нахмурился и повернулся к Волку: — И почему — пена?
Тот пропустил вопрос мимо ушей.
— Мое настоящее имя — Джимми Газерс. Феликс Циммерман у нас на басе, а это Кенни Хилл — тарабань-в-барабан.
— Понятно.
Джон-Том ухмыльнулся. Куда бы ни занесла тебя судьба, ударников всегда узнаешь издалека. Они в любом социуме образуют прослойку с уникальными характеристиками. Чаропевец не удивился бы, услышав, что у них даже ДНК слегка отличается от обычных.
Если у шимпанзе ДНК на девяносто девять процентов — человеческое, то у барабанщика...
— «Панкреатический отстой», — гордо произнес Газерс.
Джон-Том недоуменно замигал.
— В смысле?
— Так наша группа называется. Конкретно, да?
Мадж одобрительно закивал:
— В самую точку.
И он спрятал меч в ножны.
— И как же вас угораздило здесь очутиться?
Сколь ни приятно было встретить соотечественников, Джон-Том решил соблюдать дистанцию. Пока он знал о них не больше того, что услышал, и не видел возможности отделить правду от вымысла. Осторожность — не помеха даже в обществе братьев по разуму, то бишь музыкантов.
— У нас, дядя, типа трехнедельный отпуск, — проворчал Хилл. — А что, разве не видно? — Он показал изнанку рубашки. — Гляди! Дранина от Пьера Кардена.