— Так что извини, приятель. У тебя был шанс, но ты его упустил. Я не позволю ни тебе, ни кому другому вставать у меня на дороге.
И тут он сделал самое худшее из того, что мог бы сделать, — запел под аккомпанемент потусторонних приспешников. Открытое место ничем не могло сдобрить его голос, неприемлемый для чужого организма, как инородная молекула ДНК.
Мадж шатался на краю обрыва, беспомощно зажимая уши лапами.
— Джон-Том, сделай же чей-то! Не то мне хана!
Чаропевец глянул в бездну. Даже выдру с его сверхъестественной ловкостью не спуститься по гладкой скале. Вот если бы перепрыгнуть через бездну на соседний, сравнительно невысокий пик — оттуда можно легко вернуться на берег. Увы, оба не располагали крыльями или хотя бы возможностью обзавестись ими в ближайшем времени.
— Я не знаю...
— Спой чей-то! Оптимистичное, обнадеживающее! — убеждал его перепуганный Мадж. — Спой громко, чисто спой!
За многие годы Джон-Том набрался опыта в сочинении мелодий и стихов в экстренных ситуациях. И песня, которую он наконец затянул, была столь же очаровательна, сколь отталкивающи опусы Хинкеля. В сравнении со своим противником неровный голос Джон-Тома казался тенором Ната Кинга Коула.
Почему на память сразу пришло соло Доннера из финала «Золота Рейна» — он объяснить не мог, но рок-версия героической оперы оказалась именно тем, чего требовали обстоятельства. Джон-Том не располагал молотом и не мог обрушить его на камень под ногами, но он имел возможность призвать к себе в союзники очень серьезный хэви-металл.
Из музыкального инструмента забил фиолетовый дым, но не струйкой, как в прошлый раз, а ровной, почти идеальной дугой. Он протянулся от корпуса дуары через головокружительную бездну и менял цвет по мере того, как сгущался. Пройдя через все оттенки солнечного спектра, он выкристаллизовался в радужный мост — от края обрыва до далекого берега внизу.
Одуревший от боли в ушах и голове, Мадж не медлил ни секунды — скакнул на радугу и помчался вниз, его башмаки дюйма на два утопали в податливом пламенеющем сиянии.
— Чувак, дуй за мной! — крикнул он Джон-Тому. — Мостик выдержит!
— Так нечестно, так нечестно! — Хинкель бросился было вдогонку, rfo ему не хватило смелости ступить на прозрачный мерцающий мост. Да и не было такой необходимости. В сторону Джон-Тома ткнул измазанный кетчупом палец. — Взять их! Бейте по ушам! Увеличьте громкость!
Диссонирующий хор взмыл на ветхих, но все еще надежных крыльях и ринулся вперед.
— Кореш, ты тока вниз не гляди!
Радуга позволяла двоим бежать бок о бок, но все же была недостаточно широка. По обе стороны ее на несколько тысяч футов вниз простиралась пустота.
Они бежали, а по барабанным перепонкам хлестали пародии на музыкальные произведения. Джон-Том оглянулся: слуги Хинкеля быстро сокращали расстояние.
— Догоняют!
Мадж попытался добавить прыти. Будь у него подлиннее лапы, Джон-Тому не угнаться бы за ним.
— Нет, чувак, нам точно опаньки! — прохрипел выдр. — Они летят быстрее, чем мы сучим мослами.
— Знаю. Плохую музыку не обгонишь.
Было уже ясно, что Хинкель решил их прикончить. Не позволит он разгуливать по своему острову Джон-Тому или другому обладателю опасного могущества. Что простительно нескольким жалким оборванцам, бывшим товарищам Хинкеля по ансамблю, то заказано способному и опытному чаропевцу. Между тем радуга уже неуверенно вибрировала, она тоже страдала от пыточных мелодий.
У преследователей были крылья. Вот бы и Джон-Тому с Маджем ими разжиться! Много чего могло прийти Джон-Тому на ум в эти отчаянные мгновения, но пришла почему-то рекламная песенка, посвященная кукле какой-то девчушки. На раздумья и сомнения не было времени — вооружась идиотскими меркантильными виршами, он бросил вызов душераздирающему хору посредственностей.
Под ногами заклубился серебристый дымок. Несколько раз тихо щелкнуло. Через секунду выдр и человек понеслись дальше, но теперь они легко набирали скорость. Разъяренные преследователи удвоили усилия как в летательном, так и в музыкальном аспекте, но не добились успеха. Дистанция между гончими и жертвами неуклонно увеличивалась.
— Вот черт! Кореш! Че это за фиговины?
Мадж, которого природа наградила поразительной ловкостью и низким центром тяжести, без особого труда сохранял равновесие. Джон-Том приноровился довольно быстро, но все же не без усилий.
— Мы называем их роликовыми коньками!
Выдр катил рядом, но Джон-Тому пришлось кричать во весь голос. Вместе со скоростью нарастал шум ветра в ушах.
— А че, кажись, мне нравится!
Мадж помчался спиной вперед, потом — на одной лапе, а Джон-Тому еле-еле удавалось держаться вертикально. Он едва не выругался, когда Мадж лихо проделал сальто вперед и легко опустился на ролики. «А, пошел ты, — подумал Джон-Том. — Если сейчас сыграешь вниз — пеняй только на себя». Но вслух этого не сказал — был слишком занят эквилибристикой.
— Отродясь ничего подобного не видал! — Выдр низко нагнулся — рассмотреть незнакомые штуковины на башмаках. Конечно, это были не крылья, но они позволили беглецам быстро оторваться от кровожадных призраков. Инквизиторская музыка превратилась в неприятный шепот, не более того.
— То-то мы им нос утерли! — Торжествующий Мадж глянул на друга. — Меня, чувак, теперь тока одно маленько беспокоит.
— Что?
Джон-Том не позволял взгляду отлипнуть от разноцветной дороги.
— Как эти хреновины остановить?
— Ты меня спрашиваешь?
Чаропевец, едва не потеряв равновесие, неистово замахал руками и кое-как выпрямился. При этом дуара подпрыгивала и громко билась о спину.
Выдр, одной лапой придерживая тирольку, присел на корточки.
— А, ну тада отлично. Можа, выясним, када доберемся до конца. А пока буду наслаждаться каждой секундой езды. Вот это кайф! Лучше всего на свете.
На скорости где-то между двадцатью и двумя тысячами миль в час они пронеслись мимо троицы потрясенных джерсийцев. Оборванные музыканты, узнав в роликобежцах своих новых знакомых, испустили дружный и радостный вопль. Но человек и выдр не откликнулись — им было не до того.
Музыкальному облачку, их неразлучному спутнику от самого Колоколесья, пришлось вытянуться в розовую струнку, чтобы не отстать. Любой захудалый призрак намного превосходил блуждающую музыку по массе, и в поединке она не имела бы шансов.
Чаропевец между тем заметил, что земля приближается очень быстро. А как остановиться, он по-прежнему не знал. Дуара сейчас бесполезна — душа уходила в пятки при одной мысли об игре на таких скоростях. Выдр держался рядом, Джон-Том уже давно не видел подобного блеска у друга в глазах — это прежний неугомонный, неукротимый Мадж! Если и не судьба им пережить бегство, по крайней мере, один из них погибнет на вершине блаженства.
Вот промелькнули в стороне принцессы и четверка солдат; их приветственные крики и восторженные рукоплескания едва дошли до сознания новоявленных роликобежцев. К счастью, радужный мост заканчивался за скоплением отполированных волнами черных валунов, на мелководье. Иначе бы не собрать им костей.
Джон-Том приготовился к удару и уже собирался закрыть глаза, когда перед ним растерянно заклубился туман. В его гуще висел знакомый силуэт.
— Как раз вовремя! Я-то думал, мы больше не...
Фасеточные глаза не могли расшириться от изумления, зато отпала многосегментная челюсть, а антенны встали торчком.
Человек и выдр влетели в туман.
Он без остатка поглотил инерцию — с таким же успехом можно мешать соломинкой горячий шоколад. В последний миг Джон-Том всплеснул ладонями, закрывая лицо, и почувствовал, как врезается во что-то неподатливое. Желудок сделал три подскока и два с половиной оборота. Рядом изумленно тявкнул Мадж.
Чаропевец решил, что земля и правда плоская, древние были совершенно правы. Ее кто-то расплющил в монету, и Джон-Тома угораздило сорваться с края.
Глава 24
Когда Джон-Том открыл глаза, оказалось, что он лежит на полу из желто-оранжевого паркета. Плитки образовывали узор — соприкасающиеся сторонами шестиугольники. С ног исчезли ролики. Первым делом он подумал о драгоценной дуаре — к счастью, она чудесным образом пережила удар.