И тут внезапно ящик щелкнул. Джон-Том глянул на Клотагорба.
— Это вы его включили?
Волшебник отступил, отрицательно качая головой.
Точно пробудившаяся кобра, распрямился и поднялся вертикально черный шнур. Двурогая шишка на его конце медленно повернулась к Клотагорбу, затем к Джон-Тому. Не спеша оглядела комнату, слегка покачиваясь из стороны в сторону. В окошках пульсировал слабый желтый свет, как будто там искрило что-то жизненно важное.
— Я всегда говорю правду, — раздалось из решетки, расположенной рядом с бумажным свитком.
Банкан увидел, как на клетчатой бумаге задрожала длинная металлическая стрелка.
— Значит, ты в самом деле детектор лжи? — осторожно спросил Джон-Том.
Утолщение на проводе, которое, как позднее узнал Банкан, называлось штепселем, но ему все равно напоминало змеиную голову, резко повернулось, чтобы «посмотреть» на старшего чаропевца.
— Я Великий Правдивец. Я — сама истина. И я никогда не лгу.
Джон-Том почесал в затылке.
— Одного у тебя не отнимешь — ты говорливей любого из моих знакомых детекторов. Как ты здесь очутился?
— Не знаю. Истина путешествует всюду, не ведая преград. Я помню великую бурю, помню, как меня изучали и тестировали, как превращали, заколдовывали, заклинали, и в конце концов я очутился на золотой подставке в пещере. Там я долгое время провел в праздности, а затем твой отпрыск доставил меня сюда.
— Каково же твое предназначение?
Банкан заметил, что Клотагорб смотрит на устройство, как на очень ядовитую рептилию.
— Говорить правду, только правду и ничего кроме правды.
Раздался лающий смех Сквилла:
— Ё-мое, а ведь фиговина, кажись, таки чего-то стоит. Эх, знал бы купчишка, че он уступил за паршивую кучу золота.
— Если бы он узнал о моих способностях, ничего бы не изменилось. Ленивец не настаивал бы на расторжении сделки. — Штепсель завис перед опешившим выдром. — Он не знал, как со мной поступить. Ведь Граджелут — всего лишь бродячий торговец, что с него взять.
— Я знаю, как с тобой поступить.
Клотагорб настороженно следил за пульсирующим устройством. Штепсель повернулся к нему.
— Нет, не знаешь. Это ложь. Ты все еще убежден, что я смертельно опасен, и скрываешь это от друзей.
Все посмотрели на Клотагорба. Тот молчал, переминаясь в явном смущении, и Джон-Том поспешил на выручку учителю.
— Но почему ты прежде ничего не говорил?
— Никто ко мне не обращался, не задавал вопросов. А ты, — штепсель качнулся в сторону чаропевца, — задел мое самолюбие, и я решил выступить в свою защиту. Когда за душой — ничего кроме правды, нельзя помалкивать в тряпочку и позволять, чтобы об тебя вытирали ноги.
Клотагорб посмотрел поверх очков на своего младшего коллегу.
— В твоем родном мире все подобные устройства так нахальны?
Джон-Том отрицательно покачал головой.
— Большинство из них лишено дара речи. Но ведь и я на родине не умел чародействовать с помощью музыки. А оказавшись здесь, приобрел кое-какие способности. Вероятно, и с машинами так бывает. По крайней мере, с этой, — уточнил он, разглядывая зачарованный детектор лжи. — Конечно, если она не врет.
— Я не умею врать! — отчеканил Правдивец. Затем штепсель смущенно поник. — Хотя иногда жалею об этом. На свете столько неразоблаченной лжи — мне со всей вовек не справиться.
— Если ты говоришь правду, — упорствовал Джон-Том.
— А не проверить ли нам его? — предложила Ниина. — Друг на друге.
— Ну, не знаю, — медленно проговорил Клотагорб. — Сомневаюсь, что это хорошая мысль. Я уже не раз подчеркивал: правда бывает опасной.
— И это соответствует действительности, — подтвердил Великий Правдивец. — Черепах, а ты неглуп.
— Я величайший волшебник всех миров, — произнес Клотагорб тихо и без малейшего хвастовства.
Правдивец не возразил, и это произвело на всех впечатление.
— У меня идея! — оживился вдруг Сквилл. — Как насчет того, чтоб мы наведались в город вместе с этим трепачом?
— Не самое лучшее предложение. — Клотагорб колебался. — И все же, если тщательно контролировать ситуацию, эксперимент может оказаться полезным. Для всех нас.
Банкан посмотрел на отца.
— Пап, ты всегда решал проблемы с помощью чаропения.
— М-да, пожалуй, — пробормотал Джон-Том.
Не дожидаясь, когда в него ткнут пальцем, ящик прогудел:
— Это ложь.
Талея гневно посмотрела на Правдивца.