Молодая женщина принялась нажимать кнопки на компьютерном блокноте, а потом достала из сумки у себя на поясе микротелефонную трубку и что-то произнесла в нее, хмуро глядя на небо.
Полный принялся расхаживать взад-вперед.
– Проклятье, у нас здесь завязано три звезды, пять актеров второго плана и сотня статистов! Мы не можем позволить себе зря терять время из-за метеоролога, который не способен выполнять заказ!
– Так подай на него в суд, – Бел прислонился спиной к фасаду лавки, сунув руки в карманы пиджака. – Ты слишком много беспокоишься, Дэйв.
– Кто-то ж должен, – Дэйв пронзил его огненным взглядом. – Тебе хорошо говорить, ты всего лишь режиссер!
– А также спонсор, – напомнил ему Бел. – Деньги-то мы транжирим мои.
Брось, Дэйв, расслабься.
Дэйв тяжело вздохнул.
– Послушать тебя. Бел, так все кажется распрекрасным. Но, черт побери, мы должны выдерживать график! Если мы будем каждый день понемногу отставать, то нам очень скоро понадобится дополнительный съемочный день, а это обойдется тебе в пару термов. Кроме того, после двадцать седьмого мы потеряем Гавейна.
– Ну что такое исполнитель главной роли? – пожал плечами Бел. – Нам придется просто гарантировать, что все сцены с ним сняты до этого числа.
– Ладно, ладно! Поэтому гарантируй это, хорошо?
– Ну, ладно, – Бел со вздохом отклеился от стены и подошел к женщине лет пятидесяти, сидящего за сложным с виду пультом. Он тихо переговорил с ней с минутку, а затем повернулся и позвал:
– О'кей, Гавейн, Герман, Клайд! Покуда мы ждем, давайте прогоним первую часть сцены, до того как толпа набрасывается на вампира.
– Где я бросаю носовой платок? – спросил человек в синем балахоне и островерхом колпаке, усыпанном знаками зодиака.
Бел кивнул.
– Давайте немного отступим, до туда, где Гавейн только что вышел из гостиницы и увидел ждущего его на другой стороне площади Германа.
– Хорошо, – к Белу подошел молодой блондин в твидовом костюме. – Я только что проснулся и обнаружил, что завтрак еще даже не приготовили, верно?
– Именно так, Гавейн. А такому милому молодому парню, как д-р Вайлин, даже присниться не может разбудить кого-то, только для того, чтобы ему сварили чашечку кофе.
– Поэтому я выхожу в зарю и даю утреннему холодку разбудить меня.
Бел согласился.
– Совершенно верно. Ты входишь в кадр слева, делаешь глубокий вдох, оглядываешься по сторонам и видишь графа Дракулу.
– Вон там, – молодой человек показал на вампира и нахмурился. – Да хватит тебе, Герман! Ты же всю ночь проторчал над этим сценарием!
– Всего лишь удостоверяюсь, малыш, – вампир закрыл обложку маленького компьютерного блокнота и отдал его брюнетке в комбинезоне. Повернувшись вновь к Гавейну, он поправил ворот своего плаща. – Итак, значит, 'Он приятен, не правда ли? Воздух моей Трансильвании'.
– Близящийся рассвет очищает воздух, – согласился Гавейн. – Но не становитесь ли вы беззаботным, сударь? Вас вот-вот коснутся первые лучи восходящего солнца.
– Что такое существование без риска? – риторически спросил вампир. Всего лишь скучная, бесконечная череда нелепостей. И все же, рискую я не сильно, у меня есть еще немного времени.
– Тринадцать с половиной минут, – отрезал человечек в синем балахоне.
– А, мой коллега как всегда точен, – промурлыкал Дракула. – По-моему, вы не знакомы друг с другом. Доктор Вайлин, позвольте мне представить вам достопочтенного колдуна, Ванескина Плохаета.
– Очарован, – отвесил легкий поклон Гавейн.
– Пока еще нет, – негромко рассмеялся колдун, – пока еще нет.
– И вообще нет, – лицо Гавейна стало строгим. – Слова Аристотеля защитят меня от ваших иллюзий, герр Плохает.
Плюгавый колдун захихикал, а Дракула презрительно фыркнул:
– Ну не верите же вы и в самом деле, молодой человек, будто ваша жалкая наука способна пригодиться против нашего могущества! Вы сейчас не в своей родной Германии, оставшейся так далеко на северо-западе! И не в Италии, стране Веры, и не в Греции, стране Разума! Нет, обе эти... – он оборвал фразу, повернувшись к режиссеру. – Черт возьми. Бел! Мне полагается заставить все это показаться реалистичным?
– Конечно нет, – не полез за словом в карман Бел. – Это фантазия.
Сделай ее всего лишь достоверной. Давай, давай! 'Греции, стране Разума...'
Герман вздохнул и снова повернулся к Гавейну.
– Нет! Обе эти страны – мои соседки, и соседки эти, надо сказать, беспокойные. Ибо вы сейчас пребываете в Трансильвании, родине колдовства и ужаса. Мы пребываем юго-восточнее Австрии и юго-западнее России, балансируя между странами разума и страной феодальной тьмы, где ваша наука не имеет никакого влияния!
– Отнюдь, – улыбнулся доктор Вайлин, почти позабавленный его словами.
– Наука правит всей Вселенной, даже этим маленьким, забытым уголком, ибо наука есть разновидность Порядка, а Порядок происходит от Добра. И никакое порождение Зла не устоит перед его символом, – он выхватил из нагрудного кармана распятие и поднял его перед собой. Граф пронзительно закричал и съежился, вскинув руки в попытке оградить себя от лицезрения святости. Но его союзник – колдун одним прыжком очутился перед ним и что-то швырнул, выкликнув заклинание.
Это была шелковая косынка, и она, заколыхавшись, упала на мостовую у его ног.
– Стоп! – заорал Бел, и повернулся к женщине за пультом. – Ну! Провал получился отличный. Что случилось, Хильда? Этому платку полагалось перелететь и накрыть собой распятие!
Хильда с обиженным видом нажимала кнопки:
– Сожалею, Бел. Это генератор статических разрядов. Готова поклясться, десять минут назад он работал!
– Не надо никого клясть, – посоветовал Бел. – Ругаться некультурно.
Выкури из него гремлинов, хорошо?
– Тучи! – хлопнул по плечу Бела Дэйв, показывая на небо.
К ним плыли во всем своем величии зловещие грозовые тучи угольного цвета.
Бел, просияв, повернулся к Мирейни.
– Ты пробилась!
Та кивнула:
– Просто какой-то клерк что-то напортачил. Обещали, что через пятнадцать минут небо приобретет милый зловещий вид.
– Отлично! – усмехнулся Бел. – Теперь мы можем приступить к работе, он повернулся к Хильде. – Скоро ли ты сможешь починить этот статический генератор?