Тонкая ткань самоконтроля Рода порвалась, и ярость выплеснулась словно лава.
– Да кто ты такой, черт побери, что б указывать мне, в чем клясться! Ты идиот, болван, олух! Ты перемолол в порошек свое 'Я', и от тебя не осталось ничего! Ты более не существуешь!
– Нет, я существую, но ты не будешь! – Фларан вырвал посох у стоящего около него крестьянина и отвесил Роду удар.
Род нырнул под опускавшуюся палку, выпрямляясь рядом с Флараном, держа в руке кинжал, но дюжина рук схватила его и рванула назад. Небо над ним перекувырнулось, обрамленное крестьянскими лицами с горящими глазами. Он увидел опускающуюся на него дубину – и, там где крестьянские холщовые рубахи открылись у ворота, кольчугу и отблеск коричнево-зеленой ливреи.
Затем во лбу у Рода взорвалась боль, и опустилась ночь.
ГЛАВА 13
Пламя ацетиленовой горелки, установленной на 'слабое', прожгло путь сквозь мозг Рода. Но это была очень плохая горелка, она, казалось, вновь и вновь проходила по тому же пути, в постоянном пульсирующем ритме. Он заставил глаза открыться, надеясь поймать ублюдка державшего горелку.
Чернота.
Чернота везде, за исключением мерцающей оранжевым трапеции. Он нахмурился, приглядываясь к ней внимательней, щурясь от сильной боли в голове, и разобрал, что это было отражение пламени на каменной стене. По нему проходили вертикальные полосы – несомненно, тени от прутьев решетки. А также пара других полос, шедших зигзагами, следы потеков влаги. Затем Род заметил висевшие в вышине тоненькие оранжевые нити-паутинки селитры, освещенные светом огня.
Он сложил все увиденное и наступило просветление – он опять находился в темнице. Свет огня исходил от факела караульного, снаружи в коридоре, а трапеция была отражением зарешеченного окошечка в двери.
Род испустил вздох и улегся поудобнее. С ним это раз за разом продолжало случаться. Была тюрьма на Пандоре, 'покой для гостей' у диктатора на Карлите, темница под Домом Хлодвига и камера в замке герцога в Тир-Хлисе, где отец Ал научил его применять свои таланты... и список этот продолжался и продолжался. Он нахмурился, пытаясь вспомнить первую свою тюрьму, но это было через чур большим требованием для его бедного возбужденного мозга.
Он отложил список подальше, и медленно, очень осторожно перекатился, опираясь на локоть. Горелка полыхнула огненным гейзером, который, казалось, поглотил всю его голову, до самой затылочной кости, но только на несколько мгновений. Потом он спал и целиком сделался в сплошной головной болью. Блеск, – вынужден был признать Род. – Умения этим солдатам не хватало, но они компенсировали его энтузиазмом. Он прижал ладонь к пульсирующему болью лбу, вспоминая кольчугу под крестьянскими туниками. Он попал в точно расставленный капкан, но не мог вообразить менее аппетитной приманки чем, Фларан.
Правда, она, тем не менее все равно сработала.
Он медленно поднял голову, оглядываясь кругом.
По сравнению с другими темницами, где ему приходилось сидеть, эта определенно была второразрядной. Но, по крайней мере, у него имелась пара сокамерников, прикованных к стене напротив. Хотя один из них заметно сбросил вес за прошедшие годы, он сделался чистым скелетом. Ну, не 'чистым' – то тут, то там на нем висели какие-то заплесневелые лоскутья. У другого виднелись кое-какие пятна, они были лиловые с каштановым оттенком. Синяки. Это был Саймон, он сидел, уткнувшись подбородком в грудь.
Род плотно зажмурил глаза, попробовал заблокировать боль, пытаясь думать. Почему Саймон здесь? Он же был шпионом. Род тщательно обдумал этот вопрос, пока не произошел мозговой штурм. Его осенило: он мог спросить.
Поэтому он прочистил горло и попробовал.
– Э... Саймон...
Заключенный в удивлении поднял голову. Затем лицо его расслабилось в печальной улыбке.
– А, значит ты очнулся!
– Да, в некотором роде. – Род уперся в пол обеими ладонями и с трудом оттолкнулся. Головная боль возмущенно застучала, словно молотком, и он, охнув, снова привалился к стене. Но поборов боль, он все-таки сел. Род сделал долгий, неровный вдох.
– Что же... что случилось? Ты же не должен быть здесь – только я. Что Фларан имеет против тебя?
– 'Он узнал во мне того, кто я есть, – вздохнул Саймон. – Когда солдаты свалили тебя, юный Фларан, злобно накинулся на меня 'Кто такой этот 'Оуэн'? Ты мне скажешь, подлый предатель! Зачем этот подлый, немыслящий человек ехал на север в наше владение?'
– Наши? – нахмурился Род.
Саймон пожал плечами. – 'По счастливой случайности, я не знал ответов, которые он искал. Я так и сказал. Он стремительно повернулся к солдатам и завизжал показывая на меня 'Пытать его! Сейчас же валите его, ломайте ему пальцы, сустав за суставом!'
– Нет, – закричал я, – мне нечего скрывать, – и отбросил все окутывавшие мой мозг притворные мысли, отшвырнув все щиты, не пытаясь ничего спрятать.
– Какой с того мог быть толк? По понятиям читающих мысли, он ведь почти неграмотный,
– О, нет! Он оказался настоящим ученым! – рот Саймона сжался. Я ничего не почувствовал, но увидел, что лицо у него сделалось спокойным. Потом глаза у него вспыхнули от возмущения, но вскоре наполнились разочарованием, и он в отвращении отвернулся к солдатам.
– Здесь ничего нет. Ничего кроме старика талантом разбивать чары. Он мог бы гулять на воле, но сдуру, отправился обратно на север попытаться свести на нет нашу работу.
Тут прапор сказал, – Значит он предатель. Брошенный на меня взгляд был злобным... и все же за ним стояла какая-то странная пустота.
– Зачарован, – кивнул Род.
– В самом деле. – Затем прапор сказал:
– 'Сдерем с него кожу?' – и живот мне пронзили, казалось, холодные гвозди. Но Фларан смерил меня взглядом и покачал головой.
– Нет. Он еще может оказаться полезным. А затем навел на меня пристальный взгляд и глаза его, как будто разбухли, пылая, вжигаясь мне в мозг.
– Если ты попытаешься разбить чары у сих солдат, – поклялся он, – я убью тебя.
– Так, – поднял брови Род. – Наш юный недотепа оказался не таким дураком, каким выглядел, не так ли?