Таита решил не отходить от парня, чтобы оберегать его. Он попытался неприметно смешаться со свитой и проникнуть в шатер, но высокая худая фигура и серебристо-седая грива выдавали его, да и слава у чародея была такая, что незамеченным в Египте ему не удалось бы сделать и шага. Почти сразу же дорогу ему заступил начальник стражи:
– Мое почтение, господин Таита. Пусть боги неизменно улыбаются тебе.
Хотя фараон Тамос ввел его в ряды знати в тот самый день, когда поставил печать на вольной бывшему рабу, евнух никак не мог привыкнуть к такому с собой обращению.
– Регент Египта послал за тобой. – Начальник смерил взглядом грязную одежду и пыльные ветхие сандалии мага. – Но негоже будет являться перед ним в теперешнем твоем обличье. Вельможа Наджа терпеть не может дурных запахов и немытых тел.
Шатер Наджи был больше и роскошнее фараонова. Регент восседал на троне из резного эбенового дерева и слоновой кости, украшенном золотом и даже еще более редким серебром. Чеканный узор изображал всех главных богов Египта. Песчаный пол покрывали шерстяные ковры из страны хурритов. Ковры были дивных расцветок, включая зеленый, цвет, символизирующий плодородные поля вдоль обоих берегов Нила. Возложив на себя титул регента, Наджа сделал зеленый цветом своего дома.
Вельможа питал уверенность, что приятные ароматы привлекают богов, поэтому в подвешенных к стропилам шатра серебряных горшочках курились благовония. На низком столике перед троном стояли открытые стеклянные вазы с духами. Регент снял парик, и раб приложил к его бритому черепу лепешку из душистого воска. Воск плавился и стекал по щекам и шее Наджи, охлаждая и успокаивая его.
В шатре пахло, как в цветущем саду. Даже вельможам, послам и просителям, рядами сидевшим напротив трона, прежде чем войти, полагалось принять ванну и умастить тело. Таита последовал совету начальника стражи. Он вымыл волосы, зачесав их так, чтобы они лавиной ниспадали на плечи, его одежду выстирали и отбелили. Входя в шатер, маг преклонил колени в знак уважения к трону. Поднимаясь, он слышал гул голосов, обменивающихся мнениями и предположениями. Иностранные послы с интересом смотрели на него, отовсюду доносилось его имя. Даже воины и жрецы кивали и переглядывались, шепча друг другу:
– Это маг.
– Это святой Таита, знаток лабиринтов.
– Таита, раненый глаз Гора.
Вельможа Наджа оторвал взгляд от папируса, который просматривал, и лучезарно улыбнулся. То был воистину красивый мужчина, с правильными чертами лица и чувственными губами. Нос у него был прямой и тонкий, глаза цвета золотистого агата, живые и умные. На обнаженном торсе не было ни капли жира, а на жилистых руках бугрились мускулы.
Таита обвел быстрым взглядом людей, занимавших ныне место рядом с троном. За недолгое время после смерти фараона Тамоса среди придворных и знати произошло значительное перераспределение власти и милостей. Многих знакомых лиц не было видно, а многие до того неизвестные грелись в лучах благоволения регента. Среди этих не последним был Асмор из стражи Фат.
– Подойди, вельможа Таита. – Голос у Наджи был бархатистый и ласковый.
Таита приблизился к трону, придворные расступились, давая ему дорогу.
– Знай, что ты высоко стоишь в милости у нас. – Регент улыбнулся свысока. – Ты с отличием исполнил поручение, возложенное на тебя фараоном Тамосом. Ты дал царевичу Нефер-Мемнону полезные наставления и уроки.
Таита был удивлен столь теплой встречей, но виду не подал.
– Теперь, когда царевич стал фараоном Сети, твоя направляющая длань потребуется нам еще больше, – продолжил вельможа.
– Да живет он вечно, – ответил Таита, и все собрание эхом подхватило его слова.
– Да живет он вечно.
– Займи место здесь, в тени моего трона. – Наджа указал рукой. – Даже мне очень пригодятся твои опыт и мудрость, когда придет время вершить труды фараоновы.
– Царский регент оказывает мне бо́льшие почести, нежели я того заслуживаю, – сказал Таита с выражением кротости на лице.
Разумно не выказывать открытой ненависти к тайному врагу.
Маг занял предложенное ему место, но отклонил шелковую подушку и опустился прямо на ковер. Спину он держал прямо, плечи расправленными.
Дела регентства шли своим чередом. Они касались раздела имущества полководца Крата: поскольку старика провозгласили предателем, его состояние переходило в казну.
– «Изъять у предателя Крата и передать храму Хапи, на содержание жрецов и мистерии, – зачитывал Наджа папирус, – все его земли и дома на восточном берегу между Дендерой и Абнубом».