– Здесь нет служебных помещений, – немного растерянно произнесла Джулия. – Никаких. Прямо сейчас у меня в шлеме отображается карта уровня. Это тупик. Нижний уровень. Дальше ходу нет.
– Где вы ее видели?
– Здесь рядом! На перекрестке.
Группа преследования бегом двинулась по коридору за магом. Достигнув пяти углов, маг остановился и принялся в недоумении озираться.
– Но она была здесь… Я ее видел. Не могла же лестница исчезнуть.
– Хм, возможно… показалось? – высказала осторожное предположение Джулия.
– Возможно и не показалось, – отрицательно покачал головой магистр. – Здесь кое-что изменилось с того момента, как мы прошли.
Тиорий вновь свел ладони и прошептал слова заклинания. Вокруг мага раскинулась сфера нормального пространства. На том месте, где раньше был острый угол стыка двух коридоров, теперь четко виднелась небольшая темная ниша, в дальней стороне которой начинались ступеньки лестницы.
– Ксо! – вырвалось у Скорпи. Девушка начала быстро что-то говорить в шлем, вероятно сообщая о новых обстоятельствах. – Вы сможете как-то оставить это место открытым? Какой-то амулет, или еще что? У нас под носом было такое, а мы даже не подозревали. Это ужасно. Мы должны будем изучить то, что там.
– Что-нибудь придумаем, – дал обещание Тиорий. – А пока у вас и ваших людей есть замечательная возможность первыми начать изучение новых мест. Вперед.
***
Подземелье изменилось. Ухоженный и освещенный лабиринт пирамиды, наполненный пространственно-временными искажениями. Длинный темный однообразный коридор с ловушкой. Сейчас же вокруг спутников было то, что Саймон назвал "следами древоточцев". Множество круглых туннелей-ходов, проложенных совершенно бессистемно, пронизывало землю под Ат-эль-Коар. Туннели изгибались в разные стороны, поднимались, уходили вниз, пересекались, сливались, разделялись, оканчивались тупиками. Некоторые были толщиной с палец. В другие мог залететь геликоптер. Многочисленные длинные корни неведомых растений будто лианы в джунглях тянулись с потолков туннелей. Некоторые ходы были затянуты сплетенными корнями будто паутиной. Стены тут и там покрывал то ли мох, то ли плесень. Из буро-серых ковров торчали сотни крошечных синих шариков на длинных стебельках, которые поворачивались к свету факелов.
– Я даже не хочу думать, кто мог сделать эти ходы. И почему эта штука ко мне поворачивается.
Через этот муравейник вела дорога, вымощенная каменными плитками. Где-то следующая по туннелям, где-то переходящая из одного хода в другой, где-то превращающаяся в искусственный коридор.
– По крайней мере, не заблудимся, – отметила Лайза. – Я почти уверена, что эта дорожка ведет именно туда, куда нам и нужно.
– Главное, чтобы не к тем, кто проложил эти ходы. Потому что я не вижу на стенах никаких следов инструмента. А встречаться с животным, которое способно проделать такой лаз в каменистой почве, мне не хочется ну вот совсем.
– Да ладно, неужели тебе даже не любопытно взглянуть? – с улыбкой спросила у спутника чародейка.
– Ни капельки.
– Эх. Ничего, все равно их уже тут нет.
– Почему?
– Дорожка, – указала девушка. – Она явно построена уже после этих туннелей. Если бы здесь продолжали водиться те, кто проложил эти ходы, они бы не дали построить этот путь. Так что либо они ушли, либо их уничтожили строители Ат-эль-Коар.
– Я как подумаю, сколько же времени прошло с тех пор, так дух захватывает, – признался бард. – Такая пропасть лет. Веков. Тысячелетий. Я в Империи, в Халифате Сахры, просто в путешествиях видел здания, построенные в первом веке нашей эпохи. Они… древние. Им сотни лет, и это чувствуется. Просто какая-то седая аура окутывает стены тех зданий. А храм Ат-эль-Коар уже был древним, когда их возводили. Он выстоял под бурями Смутных времен, он стоял при Древних. Ха-ха! Он был древним еще при Древних!
– Прикосновение к чему-то большему, чем ты сам, вызывает трепетные чувства, – согласилась Лайза. – Контакт с тем, что существует на протяжении сотни поколений, возвышает душу. Это распахивает перед тобой историю. Увеличивает время. От твоей собственной жизни обращает тебя к жизни всего человечества. И ты вспоминаешь не только свой жизненный опыт, а опыт всех своих предков. Далеких предков, живших в других условиях, но объединенных с тобой в одно целое – человечество. И ты чувствуешь себя их наследником и продолжателем их дела. Наследником цивилизации.
– И ты еще меня зовешь поэтом, – заметил Саймон после недолгого молчания.
– Но ты и есть поэт, – недоуменно развела ладони чародейка. – Именно поэтому я тебе это и рассказала. Потому что ты можешь понять.