Фортес, в отличие от многих городов Асперы, не был окружен высокими стенами. Город Монстров строился на дне высохшего моря и со всех сторон был окружен горами, которые защищали не хуже любых крепостей. А позже в них и вовсе отпала нужда, ведь лишь безумец стал бы пытаться напасть на город, в котором большая часть населения - это существа, чьи портреты украшали площади во всей стране с кричащей надписью: «Разыскивается». Вокруг города, словно огромная змея, вилась река с мрачным названием Мора. Слишком узкая для кораблей и слишком широкая для моста. Глупо, не правда ли?
Я вздохнула, оглядываясь. Дракон мне хорошо насолил, оставив одну на крыше высокого дома. Спускайся, Агата, как хочешь. А учитывая, что сквозь туман видно не дальше вытянутой руки, то время спуска укорачивалось секунд до пяти свободного падения.
Если в Каллистрате все дома были выстроены по спирали и соединялись, то Фортес напоминал Каллистратскую крепость. Здесь казалось, что дома строились где и как душе угодно и со стороны напоминали, скорее, детский конструктор, который свалили в кучу. Я уверена, что сам Чёрт ногу сломит, пока будет спускаться вниз, где, к слову, ненамного безопаснее.
— Что б тебе ведьму разозлить, да амулета рядом не было! — вновь вспоминала я дракона, пытаясь спрыгнуть на узкий балкон.
В этот момент на дороге, что была подо мной, загрохотала повозка. Я машинально пригнулась, забывая, что меня, скорее всего, не видно. Но зачем испытывать судьбу?
Дом, на крыше которого я сидела, был крайний, а значит, повозка едет в Фортес. Ночью. В Город Монстров. Суицидники или просто дураки?
И тут послышались голоса. Они ругали, громко, перекрывая шум повозки, не страшась, что могут быть услышанными.
— Бездарность! — кричал явно мужчина.
Ответ я не слышала, уж больно он был похож на лепетание.
— Если хоть кто-то сдох, нам же не заплатят! Я тогда тебя на органы продам, бестолочь!
Следом послышался такой мат, что на секунду захотелось достать блокнот и записать особо интересные фразы.
Повозка поехала дальше, и я еще долго слушала удаляющийся шум.
***
На базаре стоял гул. Несмотря на раннее утро, многочисленные лавки были открыты, и ушлые торговцы уже вовсю надрывали горло, зазывая народ. А я пыталась не морщиться, ведь крики не любила. Я маячила среди шатров, пытаясь найти лавку с травами и пряностями, пробегая взглядом по товарам и старым вывескам.
Мешало волнение. Луна была самым родным для меня человеком. Единственным родным человеком. И мысль о том, что она в опасности, нервировала. Внутренности стягивались в морской узел, стоило подумать о том, что не смогу ее найти. Я боялась. Не за себя, а за Луну, что для меня, Агаты Эбендей, в принципе, несвойственно. Природный эгоизм дал сбой? Да, пожалуй.
Но, откинув расшатавшиеся нервы на задворки сознания, я искала нужную вывеску, попутно пытаясь не потерять сознание от обилия запахов. А пахло убийственно. Смешался дивный аромат мясных пирожков, дохлых крыс (почему мне кажется, что это связано?) и разнообразных отходов.
Наконец, я обогнула широкой дугой рыбную лавку, а взгляд зацепился за деревянную дощечку, на которой черной краской были выведены название и знак трилистника. «Восточный дурман» - первые две буквы были кое-как закрашены каким-то умельцем красным цветом, а края дощечки слегка подпалены, будто ее пытались сжечь.
Недолго думая, я осторожно приблизилась и открыла дверь, заходя внутрь. Зазвенел колокольчик над входом.
Сама лавка оказалась под стать вывеске. Нет, колбочки с травами стояли строго по правилам (ибо если поставить не так, то при случайном смешивании эффект был бы бомбический. Буквально), но вот багровые пятна на полу и легкий аромат дурман-травы слегка смущали. Я уже молчу о выпирающих половицах, следах запретной черной магии и треснутом зеркале. В общем и целом, желание что-либо здесь приобретать меркло, но здравый смысл крутил у виска и напоминал о том, что выбора особо нет.
Поэтому я все же подошла к стойке, за которой должна была быть хозяйка. Но ее там, как ни странно, не было.
— Есть кто живой? — крикнула я, привлекая внимание.
Потом подумала, и добавила:
— Или, хотя бы, неживой...
Кряхтя и проклиная весь мир вместе и по отдельности, из прохода напротив стойки показалась женщина. Высокая, сероволосая. Длинное серое же платье волочилось по грязному полу. Из образа выделялся только разноцветный шарф, что был моден у дам в столице. Обычно таких зачисляют в разряд «серых мышек», но если бы меня спросили, то она скорее удостоилась бы звания «серая Крыса», ибо взглядом она меня убить была готова, но губы растянула в улыбке.