— Ты необычная. Наблюдать за тобой будет интересно... — ответил он, растягивая гласные.
Врал. Не полностью. Наполовину. Я это чувствовала, понимала. Но ничего не могла сделать. Это бесило.
— Магическая клятва?
Кощей едва не выронил фужер. Взгляд стал нечитаемым, а в помещении ощутимо похолодело.
Магическая клятва — это вам не слова на ветер, это смерть в случае невыполнения.
Я смотрела прямо в глаза, не отводя взгляд, давая понять, что без клятвы и шага не ступлю.
Он решился.
— Ават, да рима, по римоси! — крикнул Кощей, вызывая духов в свидетели. — Да клянусь я жизнью своей, что не причиню вреда Лунаи Мортем ни косвенно, ни прямо, если Наставница ее выполнит условия договора, и выдам Лунаю Мортем, как только Наставница ее придёт на Арену.
— Я, Агата Эбендэй, клянусь жизнью своей, что буду играть на Арене, пока не выгонят меня оттуда, или пока я не проиграю.
Вскинула руку. Тени из углов медленно, словно нехотя, отделились от стены и потянулись к Кощею. А вокруг некроманта стал разрастаться зеленоватый туман... Точь-в-точь, как тот, из крепости.
Захотелось отшатнуться или вообще сбежать. Даже дар зашипел недовольной змеёй, и этот звук неприятным шелестом раздался в сознании.
А тени смешались с туманом и ярко вспыхнули белым огнем.
Клятва была принята.
Но неожиданно Кощей сорвался с кресла, рванув в мою сторону. Дар предупредительно взметнулся, и я практически на автомате выставила щит, чтобы тот сразу разлетелся по залу неяркими осколками, отражая пламя факелов. Кощей махнул рукой, и зелёная, будто уроненная в краску, стрела полетела прямо в меня. Я упала на землю и откатилась в сторону. Самообладание дало трещину и грозило развалиться полностью.
— Кощей! — крикнула я не то укоризненно, не то офигевши.
Однако некромант и бровью не повел. Он уверенно, даже продуманно, бил меня боевыми заклинаниями. Я еле успевала изворачиваться, бегая по залу, как лошадь по арене. Бесило ещё и понимание того, что некромант не собирался меня убивать, нет. Он намеренно загонял, выпытывал, ждал чего-то. И это бесило, выводило из себя!
Дар зверел, он хотел вырваться, сравнять Кощея с землёй, но я держала его, держала, как могла. Если некромант узнает обо мне, пути назад не будет.
Думала я так минут пять.
Потом стало наплевать на всё. Абсолютно. Щиты взрывались, не успев сформироваться, а та ведьмовская магия, которой я отбивалась, отвечала всё хуже с каждым разом. Впрочем, неудивительно. Не родная же.
Кощей напирал.
— Афросиэ! — крикнула, почти отчаянно, наконец, призывая Тьму.
И дар откликнулся мгновенно, будто только этого и ждал. Тьма заклубилась вокруг. Оттолкнула Кощея к стене так, что тот нехило приложился головой, но сознание не потерял.
А мне стало легче, будто наконец сбросила кандалы.
Вскочив на ноги, изящно нарисовала в воздухе восьмёрку. Она, наполнившись тьмой, закрутилась колесом и двинулась на Кощея. Некромант крикнул какую-то абракадабру и тоже поднялся на ноги.
Я уже приготовила атакующее заклинание, самое сильное из моего арсенала, которое должно было размазать некроманта по залу тонким слоем. Когда прямо под ногами закружилась зелёная воронка портала.
Она вспыхнула и, оторвав от земли, засосала внутрь.
***
Подстава.
Именно это и еще с десяток нецензурных слов крутились у меня в голове, когда я, взбешенная, в клубах Тьмы и с черными глазами вывалилась на центральную площадь Фортеса.
Серьезно, вывалилась из воздуха. Прямо на округлую сцену с гильотиной, которая меня будто дожидалась.
«Ах ты ж мразь такая!» — хотелось мне закричать.
Да даже не так! Мне хотелось закричать не только это!
Я готова была эту мразь на ленточки порезать и упырям скормить. Почему? Глупый вопрос, господа.
Люди сновали туда-сюда. Хмурые, иногда агрессивные. Иногда, наоборот, молчаливые, будто камни гробовые.
Моё появление заметили, и в толпе раздался визгливый крик, от которого содрогнулись окна:
— Демон! — кричала полная женщина в черной хламиде и некультурно ткнула в меня пальцем.
Многие начали разбегаться с диким криком, будто я их резать собиралась. Но были и отчаянные, которые инстинкт самосохранения не слышат в упор.
— Тьма! — заорала я, когда в мою многострадальную персону полетели камни. Маленькие, размером с мизинец, и большие, практически булыжники. Я инстинктивно прикрыла руками лицо.
Это было больно. Но больше обидно. Вот что я им сделала? Ничего.
Но они боялись. А страх и ненависть ходят рука об руку.
Не теряя времени, я спрыгнула со сцены и побежала, не разбирая дороги. Мне кричали вслед, кидали камни, но хватать боялись, будто я чумная. Ногу обожгло болью. А потом и вторую. Я все-таки упала, разодрав колено о камни.