— Не глупи, саро, — усмехнулся Лорд Сатир, склоняя голову на бок.
Что он хотел этим сказать, я не поняла.
Саро — «недостойный», если переводить с древнеасперского. Именно так много лет назад в Аспере называли полукровок. Сейчас это редко используется из-за закона о равенстве, но если и используется, то, чаще всего, как оскорбление.
Я взяла со стола начальника один листик и начала писать. Потом поставила подпись и отдала.
— Я, Агата Эбендей, подавальщица в таверне «Эспасия», что по улице Гномьей, 56, прошу уволить меня по собственному желанию, согласно статье 30 Магического Кодекса, — вслух зачитал Гонорат.
В принципе, я была собой довольна. Все-таки первый раз увольнительную писала. С одной стороны, это было глупо. Я могла извиниться, растечься лужицей, и, может быть, увольняться не пришлось бы, но документ уже подписан, слово дано. А я свои слова назад не забираю. Глупо, да?
Гонорат рассматривал лист и хмурился, Лорд тоже. Было ощущение, что они не доиграли, а я уже прикрыла лавочку.
Уйти я решила эффектно. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы взять со стола эльфийский клинок. Он был лёгкий и идеально подстроился под мою руку.
С тихим свистом клинок рассек воздух и пронзил стену в паре сантиметров над головой котяры.
Наверное, Лорд мог бы представить это, как покушение. В любом случае, когда он осознал произошедшее, меня в таверне уже не было.
Глава 2
Едва переступив порог своей комнаты, я рухнула на кровать. Пружина противно заскрипела, больно впиваясь в позвоночник даже сквозь серое шерстяное платье.
— Ашшуа, — шепнула я.
Свечи, стоящие на старом подоконнике, ярко вспыхнули, освещая помещение. Комната радовала глаз небольшим прямоугольным окном, узкой кроватью, похожей на диван без спинки, тумбой у входа и огромным, по меркам комнаты, книжным шкафом. Там аккуратно, будто в музее, стояли многочисленные книги. В основном, это были сборники мифов, легенд и сказок. А еще примерно с десяток учебников по истории. Да, у каждого свои заскоки.
Луна тихо прошмыгнула в комнату. Двигалась она бесшумно, будто вовсе пола не касалась.
— Что-то случилось? — робко спросила сестра, присев на самый краешек коричневого покрывала.
Мысль о том, что я теперь безработная, неприятно давила на виски.
— Тьма, Луна, кромешная Тьма, — обреченно пробормотала я.
Сестра нахмурила светлые брови, смешно морща носик.
— Тебя кто-то обидел?
— Скорее я кое-кого обидела. Я теперь не работаю в "Эспасии".
Сестра с минуту смотрела на меня, а потом, упав рядом, крепко обняла.
— Подумаешь! Ничего страшного! — весело заявила она.
Я её оптимизма не разделяла.
— Ну да, всего лишь нам не на что жить.
Луна неуверенно улыбнулась.
— Все наладится, — убежденно произнесла она.
И так было всегда. Если что-то случалось, Луна до последнего верила в счастливый конец. Даже если шансов не было совсем.
***
На следующий день погода порадовала жарой и палящим солнцем. Предсказуемо.
Возле лавки мясника стоял гул. Заинтересованная, я подошла ближе.
Наверное, именно тогда я окончательно и разочаровалась в людях. Да. Именно когда увидела, как около полусотни человек, окружив лавку, в которую ходили каждую неделю, бросали в нее камни и проклятия. Сначала я было подумала, что мистер Куол, мясник, кого-то случайно убил своим огромным ножищем. Что, если не убийство, могло спровоцировать толпу? Но нет.
Причиной оказалась девочка лет десяти с россыпью веснушек на аккуратном носике, которая с ужасом в медовых глазах выглядывала из-за шторки на втором этаже. Я знала ее. Она недавно вернулась от бабушки, живущей недалеко от Асперы, в соседней Карсире. Маленькая, но прекрасная страна со множеством водопадов, озер и болот. Нередко ее называют Страной Русалок. Несколько недель назад в деревеньке, где жила бабушка девчушки, вспыхнула эпидемия. Уж не ведаю причин: кикиморы ли заразу притащили или какой покойник на кладбище восстал вместе со своей посмертной болячкой, не суть, но вот, что народ помирать начал - факт. Неизвестная хворь забирала души с невероятной скоростью. Скосило полдеревни. Пока девчонка не подхватила заразу, ее с первым караваном отправили домой.
А как, вы думаете, ее встретили на родине? А так и встретили. Камнями и проклятиями. Ведь народу не объяснили, что она не больна. Народ боялся, пытаясь спасти свои шкуры. И плевать, что причину они придумали сами.
Я стояла на противоположной стороне улицы и просто наблюдала. А что я, собственно, могла сделать? Идти против толпы, значит подписать себе смертный приговор. Это поодиночке они были никто. Сапожник, что любил выпить. Баба с рынка, с громоподобным голосом, которая за каждый рэг* устраивала скандал с рукоприкладством. Добродушный лавочник с мягкой улыбкой и дли-и-и-инной бородой, как у старца из легенд. Зато вместе - это непредсказуемый механизм, от которого не знаешь, чего ждать. А я никогда не отличалась героизмом. Сейчас бы кинулась на помощь, а завтра они бы пришли уже за нами. С факелами и камнями. И это я вполне могла понять. У них семьи, дети. Никто не хотел подцепить болячку.