«Видит Тьма, если Даррен не появится до начала казни, пошел он шервулям в закуску! Раньше жили без работы, и сейчас с Луной как-нибудь справимся!» - думала я, теребя пальцами браслет на руке.
- Диарат Айил, безродный оборотен, двадцати трёх лет от роду. Обвиняется в нелегальных боях и мошенничестве... - продолжил судья, вновь оглядываясь назад.
Казалось, нервничает он больше смертников.
Я развернулась к толпе лицом, когда седоволосый начал объявлять последнего приговорённого. Хотела уйти, ибо желания наблюдать за казнью не было. Но в очередной раз моим планам не было суждено сбыться.
- Девушка! - немного застенчиво крикнул вдруг судья.
Продолжив пробираться сквозь толпу, я даже на секунду не могла предположить, что зовут мою скромную персону.
Всё встало на свои места, когда вдруг меня схватили за руку. Я обернулась, испуганно посмотрев на Стража. Сквозь маску не было видно кто он. Взрослый мужчина? Неопытный парень?
- Что вам нужно? - спросила я. И даже голос не дрогнул.
А Страж потащил меня к эшафоту, сдавив запястье так, что, показалось, сломает. На вопрос он, естественно, не ответил.
Люди же вокруг смотрели на меня странно. Без страха или призрения, а в основном с любопытством.
До сцены я добралась в молчании. Кричать что-то было бессмысленно, на мои вопросы отвечать никто не собирался, так зачем напрягать горло?
- Хм... Девушка, - продолжил судья, нервно сгладывая, - не окажите ли дань традиции? - он кивнул на мешочек, который держал один из Стражей.
"Нет!" - вертелось на языке.
- Конечно! - улыбнулась я, в кои-то веки послушав здравый смысл.
Меня осторожно подтолкнули в сторону Стража. Мешочек оказался лёгким. Сквозь ткань кололась сушёная трава.
"Евламийский дурман", - поняла я, развязывая тесёмку.
- Шевелись! - крикнул какой-то мужчина.
Ничего не ответив, я вновь поднялась на сцену.
Судья не удостоил меня вниманием. Взгляд его блуждал по толпе, а губы что-то шептали, будто он разговаривал с невидимым собеседником.
- Да примет тебя Тьма, - прошептала я, положив небольшой листик темно-красного цвета в рот первому смертнику.
По традиции человек "из толпы" должен был "облегчить страдания". Исключения состовляли насильники, педофилы и убийцы. Впрочем, это не так важно. Человека, кстати, чаще всего выбирали противоположного заключённым пола и приятного на мордашку.
Два следующих приговоренных, казалась, и не заметили меня. Они пялились в пустоту настолько равнодушным взглядом, что казались уже мертвыми.
- Из таких рук хоть яд, - улыбнулся темноволосый. Этот парень явно не переживал насчёт собственной казни.
Я хмыкнула, двигаясь к следующему, который, наконец, нервничал. Бегал глазами по толпе, дышал тяжело, прерывисто.
"Хоть у кого-то адекватная реакция на сие действо", - невесело подумала я.
- Да примет тебя Тьма, - прошептала, вновь протянув листик.
Но мужчина вдруг упрямо сжал челюсть, а я, опустив взгляд на его руки, заметив Чары. Плетения, почти прозрачные, невидимые глазу человека. Он плел медленно, явно с трудом прорываясь сквозь подчиняющую магию.
В голубых глазах, слишком насыщенных, нечеловеческих, плескалась паника.
Тьма всколыхнулась под кожей, потекла по венам. Насмешливо. Издевательски, тонко чувствуя его желание напасть. Биться за право на жизнь до конца. Своего... или моего.
Полукровка. А маги не догодались. Спешили, или просто не обратили внимания на заостренные уши, спрятанные за копной светлых волос.
Это, кстати, наглядный повод не любить Саро. На нас магия может действовать крайне странно.
По-хорошему надо было сдать его Стражу. Мне бы он попросту не смог бы навредить, не тот уровень магии.
Но я лишь вновь ткнула листиком в сжатые губы.
- Саашии, - шепнула я, и из руки незаметно соскочил разряд. Таким, разве что немного большим, заряжали учителя свои палки.
Парень зашипел, открывая рот, а я воспользовалась моментом и таки сунула ему листик. А потом, поправив кривые нити его заклинаний (ну да, грешна, не удержалась) пошла дальше.
Заминку по-моему даже не заметили.
Когда все смертники получили по листику, я обернулась в поисках Стража, чтобы отдать мешочек.
Толпа вдруг слаженно ахнула. Я нахмурилась, не понимая в чём дело. Охают и ахают обычно после казни, а не до.
Присмотревшимь к смертникам тоже не заметила ничего криминального. Все восемь дружно живы, относительно здоровы и... Изумлены.
А проследив за их взглядом, я тоже в шоке замерла. И было от чего.
Если я любила красиво уходить, то мой бывший сокамерник - красиво появляться. Что может быть красивее появления за спиной у судьи с ножом у его, судьи, шеи?
"Показушник!" - воскликнул внутренний скепник.