Да не было магичке ни до кого дела. В этом мире три вещи совершенно слепы: любовь, ненависть и горе.
Слеп был дракон, что вовремя не умерил пыл.
Слепы были братья, которые в попытке отомстить потеряли человеческие лица.
И слепа была Рианна, чье сердце не ведало ранее такой боли.
***
Даррен явился утром. Он принес с собой несколько свертков еды, чем заслужил если не уважение, то как минимум принятие со стороны мальчишек. Они облепили парня лепечущей стайкой, наконец становясь похожими на настоящих детей.
Фокусник растерялся только в первые секунды, потом действия его приобрели уверенность и он даже организовал небольшое представление, то пряча, то доставая у детей "из ушей" булочки.
Я смотрела на это с насмешливой улыбкой, Ведомир – словно выпил уксус.
Только Луна в тот раз была ленива и неповоротлива. Она, как не раз признавалась лично, решительно не понимала, как можно двигаться, если солнце ещё не высоко над головой. Поэтому на белый свет сестра вылезла в ворохе одеял и гнездом на голове.
Тем утром в Фортес пришел снег. Он падал мелкой крошкой и больше раздражал, чем заметал улицу.
Тут вновь стоит уделить минутку Ведомиру. Он, чувствуя глухое раздражение сестры, поделился с ней откуда-то стащенным пледом. Причем со столь невозмутимым видом, словно только этим всю жизнь и занимался. Луна смущённо улыбнулась, добрея на глазах.
Снег все падал, но до земли будто бы не долетал, ведь та оставалась все такой же болезненно грязной. Я пыталась не обращать на это внимания, лишь иногда раздраженно смахивая холодные хлопья с лица.
Говоря честно, живя в Каллистрате я успела забыть, что снег может быть не темно-алым, словно свежая кровь, а молочно-белым. Луна, по видимому, тоже. Она дернула меня за рукав, тыкая в небо пальцем.
- Агата, снег белый! - счастливо рассмеялась сестра, натягивая ткань до носа.
Стоящий за нами Ведомир неопределенно хмыкнул. Зато подошедший Шэнька тоже улыбался от уха до уха.
На правах старшей и самой серьезно я лишь согласно кивнула, мол, да, вижу. Но Луну это не удовлетворило: она подошла ближе и обвила руки вокруг моей талии, обнимая и худыми руками, и пледом.
Я раздражённо закатила глаза, но отталкивать не стала, отчего внутренний социофоб лишь обречённо застонал.
Чего греха таить, любовь сестры к обнимашкам я давно осознала и приняла.
***
- Ты по доброте душевной, или кроме еды есть еще повод нас навестить? - чуть позже уточнила я, подсаживаясь к парню на ипровизированную скамейку.
Даррен поднял глаза с колоды, которую до этого мешал. Удивительное дело, но огромные карты с женскую ладонь каждая, он тасовал с поразительной лёгкостью, ни разу не уронив или не запутавшись.
- Помыслы мои чисты, – начал он, – но основная причина в том, что люди Кощея нашли очередного Чародея. На этот раз где-то ближе к центру Фортеса.
- Тогда почему мы еще не там? - вскакивая на ноги, я тут же потащила с собой и Даррена.
Тот хмуро цыкнул, демонстративно потягиваясь. Колода исчезла в складках его теплой красной накидки.
... Которую, кстати, он собирался пожертвовать мне, но гордость одной Чародейки обещала съесть все остальные органы чувств в случае согласия на это незамысловатое действие.
- Не волнуйся ты так, он вряд-ли решит куда-то уйти. По крайней мере, не так быстро, – произнес парень, но все равно двинулся в сторону выхода.
По странному настоянию Луны Ведомир увязался следом, якобы как сопровождение. Уверена, попроси его я, парнишка не стесняясь высказал бы все, что думает о нечисти в целом и обо мне в частности. Сестра, наверное, одна из немногих, кого он слушал и слышал.
***
– Выше! – рявкнул отец, когда тушка одной Чародейки вновь чуть не превратилась в мертвечину.
Но выше не получалось, ноги словно прилипли к земле, не давая подпрыгнуть даже на высоту трех ладоней. И волна огня снесла с ног полностью, подпалив широкие тренировочные штаны.
Неторопливо спускаясь с обломков бывшего навеса, отец подошёл к уже вставшей на ноги мне. Он щелчком пальцев притянул к себе небольшой нож с мужскую ладонь длиной. А потом передал мне.
– Держи крепче, – произнес мужчина, сжимая мой кулак с деревянной рукояткой.
Слегка кивнув, я встала в стойку.
Тьма струилась по ладоням, запястьям, плечам. Это как раз был тот период, когда контроль над ней, который и до того-то был весьма зыбким, растворился окончательно. Дар хотел показать себя, расправить крылья и даже поглотить...
Неуверенное нападение и закономерный проигрыш. Я вновь валяюсь в пыли, нож лежит где-то за пределами видимости, а гордость и того дальше.