— …А затем богиня Дейдре его удалит, — перебил Нико. Шеннона еще можно было спасти!
— Не скажу, что ты меня обманула, — помолчав немного, произнес чарослов. — Благодаря тебе у магистра появился шанс выжить. Я бы согласился на твои условия, даже если бы заранее знал, что превращусь в монстра…
Внезапно Нико подскочил: ему в голову пришла одна идея.
— А что, если я заберу у Фелруса изумруд Арахеста?
Тьма колыхнулась. Он вновь почувствовал, как Химера плавает кругами. Она произнесла:
— Мне бы этого не хотелось.
— Но ведь если я верну себе способность колдовать, то перестану заражать всех, к кому прикасаюсь. Я мог бы стать великим чарословом — вроде правителей Солнечной империи. Химера! Пускай Фелрус сказал, что Альциона не существует, я все равно мог бы использовать знание Праязыка в борьбе против Разобщения.
Волны улеглись.
— Восстановив утраченную часть себя, ты станешь бесполезен в борьбе против демонов.
— Как это?
Она вновь начала кружить.
— Фелрус хочет скрыть от тебя истинный смысл пророчества.
— Голем утверждал, что все пророчества лгут.
— Все человеческие пророчества лгут, — поправила она. — Тут голем не слукавил. Еще он тебе сообщил, что члены твоей семьи — всего лишь пешки в игре между человечеством и демонами. И опять же в его словах была только доля правды.
— Какова же тогда вся правда?
— Люди используют слово «пророчество» как синоним к слову «судьба». На самом деле ничто не предначертано. Пророчество похоже на дождь в горах. Вода стекает вниз. Она должна отыскать свой путь через ручьи, потоки и реки. В статичном мире можно было бы рассчитать, куда потечет вода: мол, эта капля потечет вон в то озеро, а эта река — в тот океан. Но мир постоянно меняется. — Она умолкла, чтобы вдохнуть жидкость полной грудью. — А самое главное, те, кто обладает властью, перекрывают реки плотинами, копают каналы, сооружают водяные колеса. И именно так я и поступила с тобой, Никодимус. Толкнула в реку, чьи воды сметут демонов Лоса. И я хочу увидеть, как ты станешь речным королем.
Тошнотворное ощущение ужаса вернулось. Нико слишком хорошо представлял себе, что он сейчас услышит.
— Что это за метафорическая река такая?
— В твоем представлении мир — это поле боя между человечеством и демонами. Тогда как на самом деле люди, боги и демоны — всего лишь течения в конфликте двух высших сил: лингвистического порядка и застоя и лингвистической ошибки и перемены. Волшебники служат порядку. Они прилагают усилия, чтобы повернуть ход реки в русло порядка. Они молятся о приходе Альциона, речного короля постоянства. Им хочется, чтобы все шло своим чередом. И они жутко боятся Вестника — речного короля перемен. Маги опасаются бурь и изменений, которые сулит его приход. По их мнению, лишь неизменный язык поможет отбить демонические атаки.
Руки Нико больше не дрожали; от гнева они сжались в кулаки.
— То есть, по-твоему, хаос и ошибки помогут одолеть демонов? И ты взяла и превратила меня в бойца за перемены в языке?
— Жизнь — это переменчивый язык, — прорычала Химера. — Язык, который растет на ошибках. Без ошибок в Праязыке нам всем конец. Вот чему я научила Джеймса Берра: показала, как стать аватарой перемен, обновления, оригинальности…
— Оригинальности? — проскрежетал Нико сквозь сжатые зубы. — И ради этого ты превратила нас в монстров?
— Лишь тот, кто оригинален, способен создать нечто новое. Тот, кто оригинален, по определению должен избегать проторенных троп. Он бродяга и учится на собственных ошибках. Благодаря мне, Никодимус, ты породишь новый мутагенный язык и станешь распространять мутации.
Что-то горячее прижалось к спине Нико.
— ВСЕ ТВОРЧЕСКОЕ БЕРЕТ НАЧАЛО ИЗ ОШИБКИ! — прогремел над ухом голос Химеры.
Он крутанулся на месте и попытался ее схватить.
— Будь ты проклята! — заорал он. — Будь проклята! Ты сделала из меня Буревестника! Превратила в чудовище! — Его руки бешено молотили вокруг, взбивая черноту.
— По-твоему, тот, кто ошибается, выглядит нелепо? — издалека спросила Химера. — А оригинальность чудовищна? Тогда тебе следует знать, что ты всегда был чудовищем. Ты всегда был какографом. Такова твоя истинная природа. Такова была природа Джеймса Берра. Он тоже сетовал и возмущался, и гнев его поглотил. Ты собираешься отрицать собственную сущность?
— Я НЕ ДЖЕЙМС БЕРР! — взревел чарослов. — И никогда им не буду. И я не король ошибок. Я родился другим: меня прокляли. Я верну себе изумруд, обрету себя и стану Альционом!