Он зашел в кафе, расстегнул на ходу длинное драповое пальто, стряхнул с модно уложенной прически капли мгновенно растаявшего снега и, остановившись у стойки, начал изучать меню. Заказав наконец кофе и бокал некрепкого вина, он осмотрелся и направился к дальнему столику.
– У вас свободно?
Вопрос удивил ее. Три ближайших стола пустовали. Но она согласно кивнула, скорей, от неожиданности.
Он поставил чашку и бокал на столик, снял пальто и повесил на стоявшую рядом вешалку. Серый клубный пиджак был сшит строго по фигуре и сидел на нем как влитой.
Он был красив, по крайней мере, с ее точки зрения. Красив как мужчина, то есть мужественной красотой голливудских кинозвезд. Она видела его здесь впервые и в общем-то удивилась его приходу именно сюда. Она считала, что избранные для посещения заведения общепита должны соответствовать внешнему облику проголодавшегося.
Как бы угадав се мысли, он неожиданно спросил:
– Вам нравится здесь?
Она сначала подумала, что вопрос был обращен не к ней, поэтому опять немного рассеянно кивнула головой.
– Странно. По-моему, здесь не очень удобно. Ваше здоровье. – Он отпил немного вина.
Она не знала, как себя вести. В такую ситуацию она попала впервые, потому как до него никто из мужчин не заводил без причины разговора с ней. Она уставилась в полупустую чашку с кофе и боялась поднять голову.
– Вы не здешняя?
Она промолчала.
– Вы извините, что я глупые вопросы задаю. У меня не приятности кое-какие, хочется немного отвлечься. Вот, спря-тался сюда. Хотите выпить?
Она покачала головой.
– Как хотите. Вино неплохое. Давайте за женский день.
Она снова покачала головой.
– Вы всегда так молчаливы?
Она опять проигнорировала его вопрос, искоса взгляну на него.
Ей вдруг захотелось уйти. Ведь он не мог подойти к не как к женщине. Она была некрасива. Зачем тогда нужно за тевать всякие разговоры? Но что-то удержало ее. Может по-тому, что она впервые почувствовала себя женщиной. Как чарующих снах про прекрасных принцев, снившихся ей поч-ти каждую ночь. И ей так не хотелось просыпаться.
Он улыбнулся.
– Альберт, – протянул он руку.
– Инга, – ответила она.
– Прекрасное имя. Знаете, Инга, у вас ведь тоже, наверное, куча проблем или неприятностей. Забудьте о них, всего лишь на полчаса. Давайте поболтаем, как старые знакомые, которые не виделись много лет. Вы удивлены моему предложению? Напрасно. Многие известные психологи утверждают, что проще всего найти общий язык с едва знакомым человеком и рассказать о своих сокровенных тайнах ему, нежели какому-нибудь старому приятелю. Я, конечно, не прошу вас раскрывать свою душу, а предлагаю просто поболтать.
Она улыбнулась.
– Кто вы? – чуть погодя спросила она.
– Человек. В общих чертах. А в остальном – смотря что вас интересует. Если профессия – я коммерсант, если образ мысли – я поэт, если характер – нигилист. Хотя точнее – просто независим.
– Разве характер может быть независимым? Независимым может быть только положение.
– Вы не правы. Прежде всего независимый характер. Именно характер. Но оставим это на долю ученых-психологов. А кто вы?
– Человек.
Он усмехнулся.
– Достойный ответ,
– А помимо этого студентка.
– Кораблестроительный?
– Почему вы так решили?
– Он тут неподалеку.
– Нет, нет. Я просто живу здесь рядом. А учусь в 1-м медицинском.
– Вы врач?
– Пока нет. Но надеюсь им стать.
– Интересно. А специальность?
– Терапевт.
– Здорово. Первый раз общаюсь с медицинским работником в обыденной обстановке. А то как-то все в поликлиниках да в поликлиниках. «На что жалуетесь? Дышите-не-ды-шите, принимайте по таблетке три раза в день после еды, следующий».
Она опять улыбнулась.
– Простите, Инга, а вы по призванию, так сказать, или по каким другим соображениям?
– Я хотела быть врачом.
– Хорошо, когда сам с собой в согласии, виноват, банальность. В чем-то я завидую вам.
Он встал, сходил к стойке и вернулся с еще одним бокалом вина. Поставив бокал перед ней, он достал из пальто пачку сигарет, предложил Инге и прикурил сам.
– Знаете, что мне хочется сказать7 – заговорил он. – фильм помните, «Бриллиантовая рука»? За наше случайное знакомство! Шучу. Давайте выпьем за вас. За то, что вы есть, за то, что занимаетесь тем, чем хотите, за то, что вы сейчас разговариваете со мной, в общем, за то, что вы живете.
Она выпила. Ей все еще не верилось, что это происходит не во сне. Но, с другой стороны, ей никогда это кафе не снилось. Да нет, это не сон. Альберт, вино, музыка. Это все наяву. Но зачем она ему? Просто потому, что не с кем поговорить? Она не знала. Но ей не хотелось искать ответ на этот вопрос. Пусть все идет своим чередом, пусть этот сон наяву продолжается дальше.
Они разговаривали еще минут двадцать, вскоре даже перешли на «ты», хотя он был лет на десять старше ее. Наконец, допив вино, он поднялся, надел пальто и спросил:
– Ты не спешишь? Можем покататься по городу.
– На трамвае?
– Ну, если мой «БМВ» похож на трамвай, то тогда на трамвае.
Она не спешила. И ей очень хотелось покататься на машине.
– Но ты ведь выпил, – на всякий случай напомнила она.
– А, ерунда. Это легкое вино. Не бойся, не разобьемся. Хочешь, поедем куда-нибудь, в более подходящее место?
– Я вообще-то не одета. Сразу после занятий.
– Пустяки. Заедем к тебе, я подожду в машине.
– Честно говоря, мне неудобно. Как-то неожиданно.
– Ничего страшного. Чем больше неожиданностей, тем лучше. Иначе жизнь скучна. Я знаю один ресторанчик в центре. Там вполне достойно. Итак?
– Хорошо. Я живу вон за тем домом.
Он застегнул пальто, кивнул на прощание девушке за стойкой и распахнул дверь, пропуская вперед Ингу. Через минуту от кафе отъехала черная «иномарка», выбросив из-под колес очередную порцию грязи на многострадальные окна.
Кивинову открыла дверь женщина. Он на несколько секунд задержался у порога, тщательно вытирая ноги о коврик и никак не решаясь зайти.
– Я звонил вам, из милиции.
– Проходите.
Он по обыкновению прошел на кухню, чтобы не топтаться в комнатах. Сев на табурет, он огляделся.
– Похороны уже были?
– Да. Позавчера.
Мешки под глазами и краснота глаз хозяйки говорили о том, что последние дни выдались для нее крайне тяжелыми. Тем не менее, сейчас она держала себя в руках, и голос ее был вполне сдержан.
– Может я не вовремя?
– Ничего. Спрашивайте.
Кивинов достал свой коричневый блокнотик и положил на стол, после чего еще раз оглядел кухню, не зная, с чего начать. Сколько таких квартир он посетил за время своей работы в милиции. Сколько разговоров он слышал, сидя на таких вот кухнях. В каждой квартире он старался выделить для себя что-нибудь необычное, такое, что бы не дало ему сразу позабыть визит и помогло потом вспомнить весь разговор. Подобная инспекция, перешедшая уже в профессиональную привычку, немного удивляла и даже настораживала хозяев, гадающих, что хочет высмотреть этот опер в их стандартной обстановке.
Эта кухня была самая что ни на есть обычная. Даже не на чем было заострить внимание. Кивинов пощелкал авторучкой и обратился к сидящей перед ним женщине:
– Дело в том, Светлана Юрьевна, что я хотел бы уточнить кое-какие моменты, так что, возможно, мои вопросы удивят вас.
– Спрашивайте.
– У Воробьева изъяли два кольца, которые он снял с вашей дочери. Вы опознали их. Откуда они у Лены?
– Одно кольцо подарила я на се восемнадцатилетие, с фианитиком. Второе не так давно купила сама Лена.
– Она не говорила, за сколько?