— Дай я успокою тебя. — Джеймс мягко привлек ее к себе, и Эмили приникла к нему всем телом. На минуту оба замерли, слившись в безмолвном объятии.
Он поцеловал ее, и Эмили привстала на цыпочки, раскрываясь навстречу новому, неизведанному ощущению — скольжению языка о язык, тела о тело. Его мускулы напряглись, бугорок под «молнией» брюк отвердел. Желание захлестнуло ее, словно бурная река, неся за собой и кружа, не давая перевести дыхание.
Она представила себе, как срывает с него одежду, вонзает ногти в эту жаркую мужскую плоть.
— Я хочу раздеть тебя, Джеймс.
— Мы будем раздевать друг друга. По очереди. — Он осторожно усадил ее на кровать.
Эмили хотела начать игру первой: ей не терпелось дать волю своей фантазии. Срывать с него одежду она не стала. Эмили медленно стягивала ее, пока его рубашка не оказалась на полу, а брюки — расстегнутыми.
Джеймс раскинулся на кровати, и Эмили жадно поцеловала его в губы, заставив застонать. Она провела пальчиком по двум шрамам, отчетливо белевшим на его груди. Эмили решила, что это зарубцевавшиеся раны, оставшиеся от мальчишеских потасовок, отметины, говорящие о неистовстве его натуры.
Джеймс напоминал ей пантеру — огромного черного зверя, не сознающего своей собственной силы. Когда она легонько потянула губами за кольцо, продетое сквозь его сосок, он вздрогнул всем телом.
Эмили приподнялась и посмотрела ему в глаза.
— Тебе больно?
— Еще как. Но мне это нравится.
— Да ты, я вижу, со странностями, Джеймс Далтон!
Он усмехнулся и вдруг набросился на нее, как настоящая дикая кошка. Эмили и глазом не успела моргнуть, как он подмял ее под себя и так же быстро прекратил атаку. Джеймс пощекотал губами ее ухо и зашептал:
— Я смотрел на тебя в ресторане, Эмили, когда ты ела десерт и слизывала крем с ложечки. — Его руки скользнули вниз, к ее бедрам. — Я хочу лизать тебя так же. Хочу ласкать ртом все твое тело.
Эмили затаила дыхание, борясь с охватившим ее приступом паники. Когда он заглянул ей в глаза, ее щеки запылали. Он отвел волосы с ее лица.
— Тебе кто-нибудь уже делал это?
— Нет. — Эмили лихорадочно убеждала себя в том, что надо говорить спокойно — здесь нечего бояться или стесняться. — Но сама я это делала, — вдруг проговорилась она нечаянно и тут же заскулила про себя, как щенок, — вряд ли она нашла лучшую минуту для такого рода воспоминаний. Но делать нечего, пришлось заканчивать: — Я это делала своему однокласснику после футбольного матча. Представляешь, мы поставили машину у реки и занимались любовью — ну, как это делают, наверное, все подростки…
Джеймс посмотрел на ее губы. На мгновение его взгляд стал отстраненным. Очаровательная, невинная Эмили… Однако ее признание, как ни странно, возбудило его еще больше.
— Ты не устаешь меня удивлять, Эмили…
— Это было только один раз. Веришь?.. Просто глупое приключение, шалость из любопытства. Он хотел… но закончила я уже руками. Я не хотела…
— Глотать?
Эмили шлепнула его по плечу, и они рассмеялись.
— Слушай, поверить не могу, что сказала тебе об этом!
— Я рад, что ты рассказала. — Джеймс нежно обнял ее, и они помолчали, прижавшись друг к другу. Эмили не могла и мечтать, что рядом с ним ей будет так спокойно, так уютно.
Она смежила веки. Далтону показалось, что Эмили решила подремать. Он провел языком по губам и принялся целовать в ухо, пробуждая в ней страсть.
— Позволь мне так сделать… Тебе будет хорошо.
Эмили открыла глаза и взглянула на него, любуясь золотистыми тенями на его лице. Разве она могла сказать нет!
Джеймс медленно спустил с ее плеч ночную сорочку и начал губами прокладывать путь дальше, вниз, целуя и покусывая ее тело. Ощущения были невыносимо острыми, и она жаждала еще более ярких. Испытать все до конца — насколько хватит сил…
— Джеймс! — Она выдохнула его имя, когда он стянул с нее трусики, обжигая поцелуями, дразня лобок осторожными ударами языка.
Эмили затрепетала от волнующего ощущения слюны на коже. Наслаждение, горячее и влажное, залило ее всю без остатка. Жадно стремясь к вершине, она приподняла бедра, схватила его за волосы, притянула к себе, в себя. Чувство близости было таким сладостным, что ей казалось, она вот-вот испустит дух.
А когда Эмили достигла пика и по всему ее телу прокатились мощные волны, она лишь судорожно вцепилась в простыни и бессильно откинулась на кровать.
Джеймс застыл над ее телом, наслаждаясь зрелищем отступающего прибоя сладострастия. Глаза Эмили были закрыты, кожа порозовела, волосы разметались в беспорядке.
Он ждал, когда она пошевелится.