— Поверить не могу, что уже пора вставать, — сказал он разочарованно.
Эмили увидела, что он снова возбужден.
— Я вижу, кое-кто уже встал.
Джеймс шутливо дернул ее за нос.
— Вредная, смешная девчонка.
Гадкий мальчишка, подумала Эмили, припоминая жаркие непристойности, которые он нашептывал ей на ухо.
— Завтракать будешь?
Она еще не была готова расстаться с теплом его постели. Неужели пора? Она оглянулась, ища свою ночную сорочку: одеваться в дневную одежду ей тоже совсем не хотелось.
— А ты приготовишь завтрак? — спросила она с надеждой.
Джеймс натянул трусы.
— Готовить? В такую рань! Я предпочел бы чашку кофе и пирожное с кремом. Или какой-нибудь наполеон… Ну, не знаю, как называются эти штуки, которые мы вчера принесли.
Она не удержалась от смеха.
— Отличный получится завтрак, Джеймс!
— Еще бы! Ничто так не взбадривает, как сахар с кофеином.
И они устроили пиршество на постели. Вряд ли Эмили могла бы вспомнить, когда в последний раз она так радовалась жизни. Да она и не вспоминала. И забыла даже об операции. Она была просто женщиной. Женщиной Джеймса Далтона.
— Когда мы увидимся снова? — спросил он.
Облизывая шоколадную глазурь с пальцев, она представила, как сладко-сладко целует его.
— Когда ты захочешь.
— Так и запишем. Дала слово — держи!..
Было утро субботы. Джеймс зашел пригласить Кори на «Конюшни Тэнди», пообещав разрешить хоть целый день смотреть, чем он занимается, ну и поиграть в ковбоев, конечно. Но восторг Кори сменился воплями протеста, когда Эмили потребовала смазать кожу солнцезащитным лосьоном.
Джеймс наблюдал за развитием скандала.
— Не хочу-у-у! — хныкал Кори. — У него запах дурацкий!
— Ничего подобного. — Эмили попыталась мазнуть его щеки, но мальчик ловко вывернулся. — Ах так, тогда ты останешься дома!
— Я же не купаться иду!
— Неважно. Все равно ты весь день будешь на солнце.
Мальчик хлюпнул носом и сел за стол, спрятав лицо в ладонях. Эмили понимала: сколько ни ворчи и ни кричи, ничто не заставит Кори относиться к ней как к матери, и он это тоже знал.
Далтон решил вмешаться:
— Если бледнолицый ковбой слишком долго пробудет на солнце, ему может не поздоровиться.
— А мне поздоровится, — упрямо стоял на своем Кори.
— У Эмили скоро будет операция, Кори. А ведь она заболела из-за солнца. У тебя светлая кожа, ковбой, как у нее. И ты ее брат. С этим не шутят, как не шутят с койотами. И этот лосьон — согласен, он зверски пахнет, но потом запах уйдет — он защитит тебя лучше кольта вот такого калибра…
И Далтон развел руки во всю ширь, показывая подходящий случаю калибр.
Эмили пристально вглядывалась в своего любовника. Прошло всего два дня после ночи в его фургоне. Два дня, подслащенные поцелуями украдкой и безнадежно пересоленные рабочим графиком, который ставил им подножки, а также приперченные чересчур любопытными взглядами не по годам догадливого Кори…
Она могла бы и признаться брату, что встречается с Далтоном, но все как-то не выкраивалось время для разговора по душам. Наверное, она не была готова к такому признанию, как совсем недавно была не готова спать с мужчиной, который еще не пригласил ее к алтарю.
— И все-таки эта штука для девчонок, — сказал Кори. Его не сбил с толку даже мужчина, которым он открыто восхищался. — Она и пахнет по-девчоночьи.
Далтон взял у Эмили флакон и понюхал его содержимое. Он ни словом не упоминал о ее болезни с их первой ночи, но эта тема всегда кружила рядом, как голодный стервятник над беспечными курами.
— А по-моему, терпимо пахнет, — возразил Далтон.
— Вот и мажься сам! — отрезал упрямый мальчуган.
Не вдаваясь в дальнейшую полемику, Далтон закатал рукава своей джинсовой куртки и нанес лосьон на руки и лицо. Он проделал это с очень серьезной миной, и только глаза его смеялись.
Кори расправил узкие плечи, видимо подчеркивая свое мальчишеское достоинство.
— Ну, ладно, давай сюда эту дурацкую дрянь!
Мальчик размазал жидкость по коже, вылив из флакона гораздо больше, чем следовало, и вытер ладошки о штанишки. Надо, чтобы рядом с ним был взрослый, подумала Эмили. Ему нужен пример, подсказка настоящего мужчины, да, именно такого, как Джеймс Далтон.
— Теперь ботинки! — сказала Эмили. — Ты не можешь поехать на «Конюшни Тэнди» без ботинок.
— Эх, ну и возня. Не верю, что ковбои так мучаются…