Клеопатре, похоже, анекдот не понравился. Она встала из-за стола, достала пачку сигарет:
— Я хочу курить. Ты не возражаешь, если я здесь покурю?
— Нет, разумеется.
Клеопатра вытащила из пачки длинную сигарету. Алексей учтиво щелкнул зажигалкой, оставленной на столике провожавшим мужчиной.
По купе пополз синеватый дымок. Ильин глубоко вздохнул и… чуть не закашлялся от странного запаха.
— Что за сигареты? — спросил он.
— Лечебные. Успокаивающие, — ответила Клеопатра. — Это мне из Испании прислали.
— То ли фиалку, то ли лаванду напоминают, — сказал Алексей.
— Нет, — покачала головой Клеопатра. — Эти растения в наших краях не растут.
«Странно, — подумал Ильин, — от этого аромата действительно на душе стало спокойнее». Нет, не спокойнее, как-то радостнее, настроение его необъяснимым образом улучшилось. Голова приятно туманилась. И если раньше что-то его настораживало, он старался контролировать ситуацию, свои поступки, то теперь это чувство покинуло его. Все становилось близким, понятным, доступным.
За окном купе стемнело. В купе стало уютно, особенно когда Клеопатра задернула занавески и выключила радио. Что это? Не сигнал ли к действию? Ильин глянул на часы: «Рановато, вагон еще не угомонился».
— Ты чем занимаешься, Леша, куда едешь? — вдруг спросила Клеопатра.
— Еду в Сочи отдыхать, — ответил Алексей.
— Не похож ты на отдыхающего.
— Так и быть, скажу тебе по секрету, — улыбнулся Алексей, испытывающий сильное желание, чтобы спутница его снова закурила необычную сигарету: ее дымок оказывал на него магическое действие: голова приятно кружилась, навевая сладкие грезы. — Я к тебе еду. И я говорю правду. Не веришь?
Она нежно потрепала его за ухо и вновь достала длинную соломинку-сигарету.
— Не возражаешь?
— Кури, кури, — обрадовался Алексей. Она сама щелкнула зажигалкой, прикурила. — Как называются эти сигареты?
— Они не продаются.
— Ну, подари мне несколько.
— Зачем?
— Мне нравится их аромат.
Она молча продолжала курить. Голова его сильнее закружилась, по телу разлилась приятная истома.
— Значит, мы оба едем на отдых, — произнесла Клеопатра, и Алексею хотелось, чтобы она говорила, говорила. Все, что он слышал, казалось ему необычайно остроумным, значительным, и сама она казалась настоящей египетской царицей Клеопатрой.
В дверь купе постучали.
— А у нас все дома, — с усмешкой сказал Алексей.
Стук повторился.
Ильин нехотя поднялся и открыл дверь. В ногах он ощущал непонятную слабость, сердце гулко стучало, голова сладко кружилась.
В дверях стояла проводница Оксана, которую Алексей мысленно окрестил «сторублевкой».
— Чай будете, пассажиры? — сухо спросила она, опытным взглядом оценив обстановку в купе. — Чем это у вас воняет? — Она шумно втянула воздух. — Я вентиляцию включу.
— У нас не воняет, а благоухает, моя прелесть, — нравоучительно сказала Клеопатра.
— Ваш муж просил, чтобы я принесла вам чай с тройной заваркой, — угрюмо сказала Оксана. — Он заплатил за него.
— Тащи, голубка сизокрылая, тащи.
Проводница, выразительно глянув на Алексея, исчезла.
— Чего это она такая злая? — удивилась Клеопатра. — Хамит.
— Она не хамила, — вступился за Оксану Ильин.
Клеопатра посмотрела на него внимательно:
— А ты, Алексей, похоже успел с ней познакомиться?
— Да. А что здесь такого?
— Ничего. Так и должен поступать российский офицер.
Через некоторое время в купе появилась Оксана с подносом. На нем стояло несколько стаканов чая, один из которых был дегтярно-черного цвета.
— Спасибо, — поблагодарила Клеопатра. — А ты будешь? — обратилась она к Алексею.
— Да. Только не такой крепкий.
Оксана уже поняла, что потенциального клиента увела эта смазливая бабенка. Это ее обидело и разозлило. Она бросала презрительные взгляды то на разбитную женщину, то на неверного пассажира, который, как ни в чем не бывало, сидел за столиком и блаженно улыбался. Это ее еще больше взвинтило, и она, ставя с подноса на столик стакан, «случайно» опрокинула его на Ильина. Тот чертыхнулся, начал выбираться из-за столика: в самом неподходящем месте на брюках расползлось большое мокрое пятно.