В комнате стало ярче: включился основной свет. Мари замотала головой, сбрасывая с плеч ладони крёстного, который будто накинул на неё невидимые оковы. Доктор Штальбаум нахмурился.
- Ты стал часто уединяться с моей дочерью, Элиас. Мне стоит беспокоиться? – как бы в шутку усмехнулся доктор, приближаясь, но его взгляд остался серьёзный.
Дроссельмейер сделал шаг назад.
- Мне что-то нехорошо. Голова кружится. Я прилягу. Позже спущусь, - сказала Марихен и покачиваясь побрела в сторону своей комнаты.
Когда она открыла глаза и прислушалась, снизу ещё раздавались звуки веселья из гостиной, где ярко горел свет. Мари знобило, поэтому она накинула мамину шаль. К её огорченью, голова всё ещё кружилась. «Не надо было украдкой пить вино», - подумала девочка, спускаясь в зал. Её мысль оборвал противный резкий хлопок, а потом возглас Фрица: «Чёрт! Мари меня убьёт!». Затем послышалась возня и комментарии Луизы.
Мари ускорила шаг. В гостиной свет на мгновенье ослепил её, а затем девочка увидела гору скорлупок на столике у дивана, виноватое лицо брата и сестру, расслабляющуюся с бокалом на диване. Щелкунчик валялся на столе, распластав руки и ноги на шарнирах, а его перекошенная челюсть свисала вниз.
Мари кинулась к своему подарку и бережно подхватила его.
- Прости! Я лишь пытался использовать его по назначению: мы открывали орешки с предсказаниями и мне достался самый крепкий! Я же не знал, что эта орехоколка такая хилая…
- Неужели, ты не додумался, что он – декоративный! – воскликнула Мари.
- Да, такой же декоративный, как и твой мозг, Фриц, - глухо засмеялась Луиза и повернулась к младшей сестре. – Мальчишки... Они всё вечно ломают. Не расстраивайся! Купим другого, покрасивее.
Фридрих показал Луизе неприличный жест и протянул Мари последний закрытый орешек: "Ты проспала все развлечения. Остался только один".
Девочка схватила орешек и отправилась в спальню, крепко прижимая Щелкунчика к себе. От него исходила невероятное тепло, словно он был раскалённый куском металла, но он не обжигал пальцы.
- Я тебя починю, - сказала Мари и поставила куклу на свой стол.
В ящичках лежало много инструментов и отвёрток, которыми она чинила своих механических кукол. Поэтому прикрутить деревянную челюсть ей не составило труда. Правда, трещины и сколы остались на бедном Щелкунчике навсегда. Мари проверила, открывается ли его челюсть, а затем аккуратно поставила подарок в серебряный шкаф, рядом со своей любимой куклой, умевшей ходить и кивать.
Девочка слабо улыбнулась, глядя, как Щелкунчик хорошо вписался в её коллекцию, и нежно погладила его расписной камзол. Позади раздался стук! Будто что-то резко ударилось о пол.
- Кто здесь? – вздрогнула Мари и огляделась.
Газовая лампа на столе замигала. Занавеска в углу колыхалась на сквозняке. Девочка замерла, уставившись в тёмный угол. Казалось, что кто-то наблюдает за ней. Будто в углу, куда не достаёт свет лампы, стоит тёмный силуэт.
Мари быстро прикрыла дверцы шкафа и сделала шаг навстречу пугающей тьмы.
- Здесь кто-то есть? – уже тише и неуверенно произнесла девочка.
Откуда-то доносился тихий шорох и в этом шорохе она будто слышала собственное имя. Она не видела, кто был рядом, но она чувствовала… Невероятная горечь разлилась по своему телу, настолько негативные эмоции заполняли кого-то поблизости. Пальцы вновь закололо.
- Кто бы ты ни был, выходи! Я тебя не б-боюсь! – крикнула девочка, но на последнем слове голос предательски дрогнул, выдавая страх.
Послышался будто бы глухой смех, больше похожий на жуткий скрежет зубов или стрекотание... Чуть скрипнули половицы. «Это двери скрипят! Или доски! Дом старый!» - подумала Мари. Она ломанулась к выключателю и резко ударила по нему. Газовые лампы в большой потолочной люстре лениво зажглись и озарили дальние углы. Пусто. Только занавеска всё так же медленно покачивалась.
На полу лежал гадальный орешек, выпавший из кармана. Скорлупка была треснута, словно его надкусили. «Видимо, я наступила на него, когда бежала к выключателю», - рационально подумала девочка и достала бумажку предсказанием: «Этой ночью ты встретишь того, кто необратимо изменит тебя».
Подарок на Рождество
Мари росла благоразумной и рассудительной девочкой. В этом они с Кларой похожи. Дочь Штальбаумов не по годам была умной и весьма прагматичной. Ещё в пять лет она не верила в Святого Николауса и понимала, что подарки под ёлку кладут родители. Её сложно было напугать страшилками, вроде Песочного человека. Взрослея, она не верила в плохие приметы, старалась всему найти логические объяснения. Отец не мог нарадоваться, какая же у него младшая дочь! Не то, что романтичная Луиза. И видно сглазил, как решили родственники. Потому что в одну из Рождественских ночей всё изменилось.