— Почему ты не ешь? — спросила она, перестав есть, чтобы вытереть соус с уголка губ.
Колин не ел потому, что, глядя, как Хелена поглощает мясо, ему вдруг захотелось чего-то более аппетитного, чем еда. Его чресла ныли от голода, который он не утолял несколько недель. Но он не осмеливался сказать ей об этом.
— Я просто гадал, — уклончиво ответил Колин, отрывая кусочек мяса от кости, — как долго ты планируешь держать меня здесь.
Хелена задумчиво сдвинула брови, потом сунула в рот большой палец и с чувственной неторопливостью слизала остатки соуса. Это зрелище разбудило зверя в штанах Колина.
— Столько, сколько потребуется, — протянула она, бросая свою половину объеденного скелета в огонь.
«Столько, сколько потребуется». Вот интересно, сколько времени потребуется, чтобы укротить такую дикую кошку, как Хелена? Сколько времени пройдет, прежде чем он заставит ее есть с его рук?
— Ну как, — спросил Колин, — тебе понравился кролик?
— Это было… — ее ответ был осторожным, — съедобно.
— Съедобно?
Он уныло кивнул. Наверное, это высочайшая похвала, которую Хелена может предложить врагу. Но он знал, что кролик был великолепен. И раньше, чем закончится срок его плена, Колин был полон решимости завоевать свою тюремщицу если не красноречием, то кулинарными изысками.
— Среди рыцарей Камелиарда мои умения высоко ценятся.
Он не стал упоминать, что большинство его умений не имеют никакого отношения к готовке, а больше касаются фехтования.
— Если тебя так почитают, то почему никто не пришел тебя выкупить?
Колин открыл рот, чтобы ответить, потом снова закрыл. Как ей объяснить, что его капитан, скорее всего, посчитал все это дело с выкупом отличной шуткой.
— Нет, — продолжала Хелена, — я думаю, ты, должно быть, никчемный.
— Никчемный! — Он прищелкнул языком. — О нет, маленькая мегера, — поддразнил Колин. — Никто не приходит, потому что никто не хочет этого. Поверь мне. К этому времени Пейган окончательно и бесповоротно соблазнил твою сестру. Я готов поспорить, что они все еще в постели — хозяин, — сказал он, промокая соус с уголка рта, — и его укрощенная невеста.
Если бы в следующее мгновение Колин моргнул, удар кулака Хелены отправил бы его прямиком в огонь. Но к счастью, его рефлексы были молниеносны. Он вовремя выставил руку, чтобы отвести удар, потеряв в процессе свою половину кролика, и инстинктивно схватил Хелену за запястья.
Она тут же стала вырываться из его рук.
— Никто, — процедила она, — не укротит Воительницу Ривенлоха.
Для ушей Колина гордое заявление Хелены прозвучало как вызов, а страсть ее слов дала его крови новый жар. Поистине он был так поражен ее внезапной атакой и ее неистовой клятвой, что ему понадобилась минута, чтобы осознать, что теперь он держит ее в своей власти. И еще минута, чтобы она осознала это.
Глаза Хелены расширились, и она начала сражаться всерьез.
Колин легко мог пересилить ее. Он мог бы триумфально злорадствовать и спросить, ну и кто теперь тюремщик? Он мог бы связать ее и привязать на ночь к кровати, чтобы посмотреть, как ей это понравится.
Это было соблазнительно.
Но он же благородный рыцарь Камелиарда. Он человек чести и благородства. А самое главное, он Колин дю Лак.
— Отпусти меня!
Хелена пыталась вырваться из его сильных рук.
Он держал крепко.
— Отпусти меня!
— На одном условии.
Колин знал, что у нее нет козырей. Хелена тоже это знала. Он видел это в ее отчаянном взгляде.
Она процедила сквозь зубы:
— Назови его.
— Сегодня ночью ты не будешь привязывать меня к кровати.
Хелена не без грусти усмехнулась:
— И ты зарежешь меня во сне, или я проснусь и обнаружу, что трусливый голубок упорхнул?
— Ни то ни другое. Ты можешь доверять мне.
— Доверять тебе, — презрительно усмехнулась она. — Норманну?
— Норманну.
Хотя Хелена и была стойким бойцом, она знала, когда проигрывала. Сузив глаза от ненависти, она выдавила:
— Хорошо.
Тогда Колин отпустил ее.
Хелена упала на спину, потрясенная внезапной свободой, но когда она снова стояла на ногах, каким-то чудом в ее руке оказался нож Шеда.
«Святые угодники, — подумал он в невольном восхищении, — какая же она проворная. Почти такая же проворная, как сам Шед».
«Боже, а он быстрый», — подумала Хелена, и ее сердце колотилось, когда она стала осторожно приближаться к нему с ножом. Он блокировал ее удар чуть ли не раньше, чем она осознала, что ударила. Он поймал ее запястья одним молниеносным движением. И долгое, ужасающее мгновение он, казалось, держал ее в своей власти, его все понимающий взгляд прожигал ее душу, как будто говоря: «Ты моя».
Это тревожило.
Колин смущал Хелену, он застал ее врасплох, использовал ее импульсивность против нее же самой, отчего она одновременно чувствовала и стыд, и ярость.
И все же — так же быстро — он отпустил ее. Его злорадная улыбка победителя поблекла. Теперь он держал руки ладонями вверх, демонстрируя миролюбие.
Хелена нахмурилась, не зная, что делать, и крепче сжала кинжал. Что это еще за новая уловка? Она чувствовала, что Колин ведет торг не только об условиях сна.
Одно было очевидно: Колин дю Лак — загадка.
— Спрячь коготки, котенок, — сказал он, мимоходом поднимая упавшего кролика с пола и вытирая с него грязь рукавом. — Теперь ты доверяешь мне, помнишь?
Хелена насупилась. Она была женщиной, которой нравилось ощущать холодную сталь в своей ладони и железную кольчугу на плечах. Это были вещи реальные, физическое доказательство силы, власти. Клятвы чести и доверия Колина казались такими же невещественными, как туман, и изменчивыми, как луна. Она просто не могла доверять ему… доверять в полном смысле слова. Нет, она будет полагаться на нож, потому что он дает ей уверенность, которой никогда не дадут смутные обещания.
Колин пожал плечами, а после этого, к удивлению Хелены, вытащил кинжал из-за своего пояса и стал резать кролика, отправляя в рот кусочки с ножа. Хелена похлопала себя по поясу, куда, как она думала, надежно спрятала кинжал. Проклятие! Как ему удалось завладеть им?
Хелена решила, что он, должно быть, выхватил его, когда она падала на спину, это означало, что теперь они на равных.
Хелена нехотя опустила свой нож.
— Ты любишь форель? — вдруг спросил Колин.
— Что?
— Рыба. Форель. Эти вертлявые создания, которые плавают в…
— Я знаю, что такое форель.
Господи, какой же он доставучий. Как будто ему нравится приводить ее в замешательство. Она сунула за пояс нож Шеда.
— Ну, так как? Любишь?
— Да. Наверное.
— Хорошо.
Несколько минут Колин продолжал есть в тишине, как будто это был конец их разговора.
— А зачем тебе это знать? — наконец спросила Хелена.
— Знать что?
— Про форель, — пробормотала она. — Почему ты хочешь знать, люблю ли я форель?
Он пожал плечами:
— Я не стал бы готовить ее, если ты ее не любишь.
У Хелены сложилось четкое впечатление, что он буквально наслаждается ее замешательством.
— Ты собираешься приготовить форель?
Колин доел мясо и выбросил кости в огонь, где они вызвали снопы искр.
— Да. А почему бы и нет? Утром мы с тобой пойдем на рыбалку и поймаем несколько форелей. Я пожарю их на ужин. Может быть, мы найдем немного полевой горчицы или портулака для…
— Утром, — твердо заявила ему Хелена, — мы будем на пути назад в Ривенлох.
— Ты передумала насчет своих планов о выкупе?
— Нет. — Потом она добавила с уверенностью, которую чувствовала только наполовину: — Сегодня придет Дейрдре.
— А-а.
Оно прозвучало снисходительно — это «а-а», что и укололо ее самолюбие.
— Она придет. Вот увидишь.