Алек ударил кулаком по стойке, когда так долго сдерживаемый гнев вспыхнул, словно проклятая светошумовая граната: — Черт возьми, Торсон, она не крутая. Она предала нас. И тот шпион, которого она спасла, сделает всё возможное, чтобы передать нас правительству. Она выбрала его, а не нас.
Калум понимал реакцию брата. В тот момент, когда Виктория выбрала врага, его внутренности скрутило, словно после обеда падалью. И всё же…
Торсон отвернулся, его лицо было напряженным. Козантир устало прислонился к прилавку. Слишком много бессонных ночей. Он пытался справиться с болью от потери Виктории, надеялся, что гнев утихнет. Клан ждал, когда он сообщит о смерти девушки, а он… не мог. Что-то беспокоило его, удерживало от этого шага, и он не мог понять, это от того, что его эмоции вышли из-под контроля или он упустил какой-то существенный факт.
— Если ты не возражаешь, Джо, я бы хотел услышать твой взгляд на ситуацию. Боюсь, я не вижу всей картины.
Лицо Торсона напряглось, усилив вину Калума, но старик кивнул: — Хорошо. Начните с того момента, когда она впервые появилась. С моим Лахланом.
— Свэйн и Видаль схватили его, — сказал Алек. Пальцы мужчины были сжаты в кулаки, словно он пытался держать себя в руках.
Калум встал рядом с братом, положив руку ему на плечо, и почувствовал, как гнев брата угасает.
— Действительно ли она помогла Лахлану в побеге или одурачила его, чтобы получить доступ к нам?
Торсон покачал головой.
— Лахлан совершил ритуал Дарения. У мальчика была способность читать людей. Он не мог ошибиться, а враг не дошел бы до ритуала. Это правда, козантир. Это был настоящий Дар.
В этом факте Торсон не сомневался.
— Хорошо.
— Нанялась работать в бар, чтобы собирать информацию. Не могу обойти этот момент, — сказал Алек.
— Она спасла Джейми в тот день, — тихо вставил Калум. Он никогда этого не забудет. — Но когда мы поймали ее в ночь Сбора, она солгала. Она сказала нам, что ищет тебя, Торсон. А не то, что наблюдает за оборотнями.
— Нет закона против убийства двух птиц одной лапой, — признался Торсон, рычание исчезло из его голоса. — Я верю, что Лахлан дал ей это задание. В ее запахе не было лжи, как и в ее печали.
Калум вспомнил ту ночь в доме Торсона, когда Виктория впервые рассказала им, как умер Лахлан. Ее горе было настоящим.
— Согласен.
— Мой мальчик… он очень боялся нашего разоблачения, — сказал старик. — Я думаю, он заставил девушку дать обещание хранить молчание.
— Но она агент ЦРУ. Она признала это, и мы знаем, что Уэллс — ее куратор. — Брови Калума сошлись. — Так что, когда эта шпионка узнала о существах, которых она никогда не видела раньше, каково было ее первое действие?
Алек скривился: — Сказать своему боссу.
— Нет, черт возьми, — огрызнулся Торсон. Его глаза заблестели. — Глупый детеныш. Нас наводнили правительственные агенты?
— Нет, — медленно сказал Алек. — Помимо мужчин Видаля, появился только Уэллс.
Калум оперся на прилавок для поддержки.
— Могла ли она действовать самостоятельно? Проверять нас в своих интересах?
— Вы двое знаете ее лучше меня, — сказал Торсон. — Неужели эта маленькая кошка способна побежать к своему боссу со сказочной историей? Особенно, если она пообещала сохранить информацию о нас в секрете?
Калум вспомнил, когда Джейми было два года: «Я сделаю это сама, папочка». Виктории было бы намного, намного труднее.
— Нет. У меня такое чувство, что она разрывалась между своими обязанностями и обещаниями еще до того, как стала оборотнем.
Он вспомнил ее осторожные расспросы в доме Торсона и ее признание: «Если бы я думала, что ты опасен, я не уверена, что бы я сделала».
— Но Уэллс сказал, что она получит медаль за информацию. Это не похоже на кого-то на нашей стороне.
— Я разговаривал с Энджи сегодня. — Херне, он все еще упускал часть чертовой головоломки. — И я хочу, чтобы вы меня выслушали. Боюсь, что мои собственные желания могут повлиять на мою объективность, — признался Калум.
Торсон кивнул.
— Она твоя пара, козантир. Ты не можешь оставаться объективным. Продолжай.
— Энджи сказала, что Виктория и ее начальник разговаривали очень тихо. Затем Виктория встала и покачала головой, как будто она отказалась от чего-то. Мужчина был в ярости. Энджи направлялась к ним, прямо перед тем, как Уэллс повысил голос, потому что решила, что тот может навредить Виктории.
— Вик отказалась, — сказал Торсон, массируя старую рану на плече, — как она тебе и сказала.
— Калум, я знаю, о чем ты думаешь… Брат, она отпустила его на свободу, — прошептал Алек. Его лицо, искаженное болью, словно окаменело. — Она выбрала его, а не нас. У тебя нет выбора — девушка должна умереть.