Пожилая женщина что-то сказала, обращаясь к вошедшим, и Виталий не сразу понял, что она просит уступить её дочери нижнюю полку.
- Ну зачем ты, мама, - возразила девушка.
- Какой может быть разговор, - ответил Игорь и забросил свою авоську наверх. - Располагайтесь.
Только поздно вечером, когда затих вагон и уснули внизу обе женщины, Виталий и Игорь вышли покурить в пустой коридор и тихо заговорили о самом главном, о чем в течение всего вечера не проронили ни слова.
Напряжённо и дробно стучали внизу колёса, мерно покачивался в своём стремительном беге вагон, за окном в непроглядной темноте изредка загадочно мелькали далёкие огоньки, в чёрном небе упрямо плыл вслед за поездом молодой, любопытный месяц, то прячась за облако, то появляясь вновь.
- …Тут должны быть особые причины, - горячо шептал Виталий. - Это тебе не пьяная драка, не грабёж.
- Ты все время в плену одной версии. Так не годится. Это может быть и самоубийство.
- Он неврастеником никогда не был. И паникёром тоже. И трусом. Ты же читал письмо.
- Не обязательно быть неврастеником. И паникёром. А страх… Это не только у труса. Может, он совершил что-то незаконное или попался на чью-то удочку? Или, наконец, сам он в чем-то запутался? А человек он гордый, самолюбивый. Разоблачение тут может показаться хуже смерти. Нет. Тут все куда сложнее.
Давно уже в вагоне погас свет, только еле теплилась синяя ночная лампочка под потолком. Неумолчно, тревожно стучали колёса. «А мы бежим, а мы спешим…»
Наконец Откаленко устало сказал:
- Ладно. Давай спать.
- Давай, - вздохнул Виталий.
Они вернулись в купе и залезли на свои полки.
Виталию вдруг стало грустно. Вот погиб Женька. Как мало он прожил! И дома у него не ладилось с женой. И на работе тоже.
Он не заметил, как уснул. И последнее ощущение у него было непонятно тревожным. Тревога эта шла из будущего, которое его ждало, из неведомого ему Окладинска, где случилось что-то непоправимое.
Глава II
НИКТО НЕ СОМНЕВАЕТСЯ
Окладинск…
Поезд наконец подошёл к длинному серому перрону и плавно, почти незаметно остановился возле небольшого вокзала. Над широкими окнами его, нестерпимо блестевшими под лучами солнца, протянулась белая вывеска с чёткими, строгими буквами: «Окладинск».
Виталий и Игорь спрыгнули на горячий асфальт.
Из других вагонов пассажиров вышло немного. Редкой цепочкой они потянулись к распахнутым дверям вокзала, неся в руках чемоданы, узлы, корзины. Некоторые вели за руку детишек. Встречающих почти не было.
- Не вижу оркестра, - сказал Виталий.
- Оркестр - это мы, - неожиданно произнёс за его спиной чей-то спокойный голос.
Друзья, как по команде, обернулись.
Перед ними стоял, улыбаясь уголками губ, высокий, чуть сутулый человек с длинным, тяжёлым лицом и усталыми глазами. Одет он был в слегка помятый темно-синий костюм. Рядом с ним стоял ещё один человек.
- Томилин! - воскликнул Игорь. - Николай!..
- Я самый.
- Вот это встреча! Знакомься. Старший лейтенант Лосев.
- Знаю, - Томилин протянул Виталию широкую, сильную руку. - С приездом. И вы знакомьтесь, - он указал на своего спутника. - Капитан Валов. Из областного управления.
- Слушай. Ты же в Свердловске работал, - сказал Игорь. - Как же сюда-то попал?
- По семейным обстоятельствам, - неопределённо пояснил Томилин и добавил: - Прошу за мной.
По опустевшему перрону они двинулись к зданию вокзала.
- Мы сейчас куда? - спросил Откаленко.
- В гостиницу. Оставите вещи - и в горотдел. Товарищ подполковник будет ждать.
- Это твой начальник?
- Начальник горотдела. Подполковник Раскатов Викентий Петрович.
Раскатов, немолодой, кряжистый подполковник с красным лицом и седым ёжиком волос, тяжело расхаживая по своему небольшому кабинету, напористо и уверенно говорил:
- Об этом деле весь город у нас гудит. А как же? Видный человек погиб, известный. Директор, изобретатель… Но я вам скажу - липовый оказался директор. И изобретатель тоже. Вот гак. Однако подать все умел. Ну, а как разобрались - один театр. И даже хуже.
- Кто же разбирался? - спросил Виталий, нервно вытаскивая свою трубку.
Раскатов покосился на неё.
- Ясно кто. Специалисты. Из Москвы приезжали. Акт составили. Да такой, что наша прокуратура двумя руками вцепилась. Вот так.
- Интересно…
- Куда интереснее. Теперь какие у нас факты? - Раскатов подошёл к столу, надел очки и, взяв в руки пухлую папку дела, стал её перелистывать. - Значит, труп выловили в реке. Вот показания рыбаков. Так? Вот акт медицинской экспертизы. Лёгкие полны воды, даже ила. Отсюда причина смерти. Ну, там множественные повреждения тканей на лице, и теле, и на черепе, конечно, - это когда его потом о камни било. Так? Кинулся он скорее всего с моста, а выловили уже ниже по течению. Река у нас, между прочим, серьёзная. Увидите. Нуте-с, дальше, - он не спеша перевернул, пробегая глазами, ещё несколько исписанных чернилами листов. - Это все показания свидетелей. Лучинин последнее время находился в крайне подавленном состоянии. Крайне, - он поднял толстый палец и поглядел на Виталия. - И не мудрено. Акт-то в прокуратуру направили. Вот так. Дальше… Вот, пожалуйста. Показания свидетелей насчёт того дня. Как раз у моста его и видели. Бродил. Решался, так сказать.