Скоро они подошли к покосившейся сосне, возле которой в кустах ещё вчера стоял «газик» Булавкина. Тут Анашин резко остановился, с испугом глядя на истоптанную траву вокруг.
- И де ж она, окаянная? - повторил он. - Куда делась-то?
- Потерял что? - спросил Виталий.
Анашин растерянно оглянулся на него.
- Вот тута стояла… - указал он на кусты. - И нету…
- Что стояло-то?
- Да она!.. Машина та проклятущая!.. - ответил Анашин. - И нету…
Виталий прикинулся озадаченным.
- Брось. Померещилось тебе спьяну-то. Откуда тут машина?
Анашин был настолько ошеломлён случившимся, что забыл об осторожности. Ему необходимо было выговориться, разделить с кем-то нагрянувшую беду, услышать чьё-то сочувствие.
- Откуда, откуда… Егорка… Заехал, понимаешь, и бросил. А мне теперь ищи!.. Счёты тут, понимаешь, свёл с одним…
- Какие такие счёты? - заставил себя удивиться Виталий. Впрочем, удивление его было искренним. Какие счёты могли быть у Анашина с Булавкиным? Следовало скрыть только волнение, охватившее его.
- А это меня не касаемо, - раздражённо ответил Анашин. - Все одно… нешто можно было убивство делать?
- Убийство?!
Анашин метнул на Виталия насторожённый взгляд.
- Ну чего пасть раскрыл? - грубо спросил он. - Под пьяную руку дело было. Егорка-то все равно как без памяти был. Вдарил и бросил. Опосля мы уже вдвоём пришли. Искали, искали впотьмах и не нашли. А сам он уйтить не мог. Вот и загадка. А теперича и машины нет.
- Нашли да угнали, дело какое, - пренебрежительно сказал Виталий. - Ребята или бабы по грибы пошли, вот и все.
- Шум в деревне был бы, - с сомнением покачал головой Анашин. - А машина того, битая, словом, - и обеспокоенно добавил: - А главное - парень тот где, вот незадача.
- На что он тебе?
- На что? Мне Егорку спасать надо, вот на что. Анашин, что-то соображая про себя, зло покусывал губы.
- Очухался да ушёл, - как можно равнодушнее предположил Виталий. - Где ж его теперь искать?
- После Егорки очухаешься, жди, - Анашин почесал затылок, потом решительно сказал: - Вот что. Тут ещё одна деревня недалеко. Надо на всякий случай наведаться. Может, этот гад туда уполз?
Виталий на миг вдруг представил себе ночной лес и ползущего по траве Булавкина, раненого, теряющего силы, его исцарапанные, чёрные от земли руки, услышал крик ночной птицы, треск валежника в темноте, и озноб пошёл по спине.
- Пошли, - сурово сказал он. - Не оставлю я так… тебя.
Анашин быстро взглянул на него не то опасливо, не то благодарно, перехватил сумку в другую руку и буркнул:
- Ну, пошли.
Они миновали просеку и снова углубились в лес. Тут он был реже, кустов не стало, ровный травяной ковёр стлался под деревьями. Легче стало идти. «И легче ползти», - подумал Виталий. Постепенно исчезли берёзы, ольхи и осины, остались только бронзовые высоченные сосны, изредка перемежающиеся чёрными, в седой паутине елями, под их широкими, густыми лапами сгущался влажный сумрак.
Анашин и Виталий шли теперь рядом, подгоняемые почти одинаковым нетерпением и беспокойством. Анашин помахивал своей сумкой и, разгорячённый ходьбой, казалось, совсем протрезвел. И ещё казалось, что его спутник вызывает у него все большее доверие. Во всяком случае, его просто распирало от желания излить все свои горести.
В который раз уже недобрым словом помянув жену и её «пёсий нрав», он опять перешёл на мучившую его мысль о брате.
- …Я ему, гаду, говорю: «Ну чего теперь тебе надо? На работу, слава тебе господи, устроен, выпить на что есть, погулять тоже. Какого лешего тебе ещё надо?» Так нет. Трясёт его, понимаешь, все трясёт чегой-то…
«Погоди, - зло подумал Виталий. - Теперь я за твоего Егорку возьмусь. Я его потрясу, мразь такую».
- …Чегой-то он за душой носит, - продолжал Анашин. - Чегой-то ему покоя не даёт. А тут ещё Васька, дружок его. Как сойдутся, как начнут… я только головой кручу.
«Васька? - насторожился Виталий. - Это, конечно, Носов. Так, так». И, усмехнувшись, спросил:
- Чего начнут-то? Насчёт баб небось?
- То пустое, - махнул рукой Анашин. - Промеж них ещё чегой-то есть. Не сказывают только. А я их спрашивать боюсь, ей-богу! Лихой они народ, битый. Я… А, так тебя!..
Он споткнулся о какой-то корень в траве, выронил сумку, поспешно поднял её и, открыв, проверил бутылку с самогоном.
- Цела, родимая, - облегчённо вздохнул он и предложил: - Может, выпьем с устатку, а?
- Давай, чего ж.
Они присели на траву. Анашин стал вынимать свои припасы. Делал он все это торопливо, не то от нетерпения скорее выпить, не то от желания побыстрее двинуться дальше.