— Вы думаете, что… — начал я.
Она отдернула покрывало на моей кровати.
— Бедный малыш пытается провести нас с самого начала, как только появился у нас в больнице. Все время твердит, что он не Мартин. Хочет, чтобы мы поверили, что его с кем-то перепутали.
— Это ужасно, — печально произнесла мама и покачала головой.
— Он думает, что, если убедит нас, что он не Мартин, ему не придется делать операцию.
— А вы уверены, что не перепутали? — спросил отец.
Медсестра с достоинством кивнула.
— Да, уверены. Это Мартин Чарльз, сколько бы раз он ни повторял, что это не так.
— А какую операцию ему должны сделать? — спросил я ее.
Она наклонилась к моему уху и прошептала:
— Ему нужно ампутировать левую ступню.
Доктора и медсестры входили в нашу палату и выходили из нее весь день. Они в сотый раз объясняли мне, как удаляют гланды, и рассказывали, к чему мне нужно готовиться.
Родители оставались со мной до самого обеда. Иногда мне было трудно найти, о чем бы с ними поговорить. Я все время невольно думал о Мартине.
От одной мысли о том, что тебе могут отрезать ступню, мои собственные ступни начинали чесаться как сумасшедшие, а желудок сжимался в комок.
Неудивительно, что он так напуган.
После обеда в палате стало очень тихо. Я услышал, как плакал маленький ребенок где-то далеко по коридору. Как звонил телефон и тихо разговаривали медсестры за дверью.
Я старался держаться, но когда мама и отец ушли, мне стало одиноко.
«Вот так Хэллоуин», — подумал я. Нет, не так я собирался провести этот день. Я принялся фантазировать, как привидения, мумии и вампиры бесшумно летают по больничным коридорам.
Потом я взял книжку и попробовал почитать. Но не мог сосредоточиться. Я прислушивался к каждому звуку. Слышал, как по коридору катят тележки. Шепчутся голоса. Доносится пугающее «блик, блик, блик» какого-то прибора.
Я захлопнул книжку. Не могу читать. «Мне надо с кем-то поговорить», — решил я.
И, глубоко вздохнув, отдернул занавеску и обратился к своему соседу по палате:
— Привет. Я Син Дейли, — сказал я. — Завтра мне будут вырезать гланды.
Он сидел в кровати и читал комикс. Перевернув страницу, он уставился на меня. От обеда у него на подбородке остались оранжевые подтеки.
— Тебя зовут Мартин, да? — тихо произнес я.
Он открыл рот и заорал:
— Я не Мартин!
— Ой, извини, — попятился я. И что я за идиот? Додумался, что спросить!
Я присел на свою кровать. Больничный халат задрался у меня на коленях. Я одернул его вниз. Никак не мог привыкнуть к этому дурацкому одеянию.
— Тебе нравятся комиксы? — спросил я.
— Да не то чтобы… — ответил мой сосед. И смахнул книжку на пол. — Это Мартину они очень нравятся. А мне — нет.
— Да…
Я сглотнул. Этот парень определенно со сдвигом.
Я ничего не мог с собой поделать — все пялил и пялил глаза на его ноги. Но они были под простыней. И я ничего не разглядел.
— Э-э… ты в какой школе учишься? — поинтересовался я.
— Не в той, где Мартин, — сказал он, странно взглянув на меня. — Я учусь в другой школе.
Кошмар. Я пожалел, что заговорил с ним. Но было уже поздно.
— Где? — спросил я.
— В Миддл-Вэлли. Нормальная школа, — сказал он.
Он перестал подозрительно пялить на меня глаза и начал понемногу успокаиваться. Мы поболтали о наших школах, о братьях и сестрах, потом о фильмах и спорте.
И еще о том, как нам жалко пропускать Хэллоуин, сидя в этой ужасной больнице. Это подтолкнуло нас к разговору о сладостях, кто какие любит.
Мы все еще болтали, когда в десять часов вошла медсестра.
— Мартин, если хочешь, попей воды сейчас, потом будет нельзя, — сказала она.
Он стукнул кулаком по кровати.
— Я не Мартин! — крикнул он. — И операцию мне не будут делать!
— Послушай, — сестра строго сдвинула брови. — Хватит уже, Мартин.
— Я не Мартин! Я не Мартин!
— Ну, как угодно, — ответила она, закатив глаза к потолку. — А ты, Син, пить не хочешь? — повернулась она ко мне.
— Нет, спасибо, — тихо ответил я.
Она пожелала нам спокойной ночи и вышла из палаты.
Я послушал, как удаляются по коридору ее шаги. Потом повернулся к Мартину. И поймал на себе его напряженный взгляд.
— Ты крепко спишь? — спросил он.
— То есть? — не понял я.
— Ты как спишь — крепко или чутко? — повторил он.
— Ну… пожалуй, крепко.
Он несколько мгновений задумчиво смотрел на меня. Потом схватил за край занавеску и задернул ее.