День оказался хоть и долгим, но не докучливым.
ВТОРОЙ ДЕНЬ ОТДЫХА
Проснулись мы рано, когда солнце отраженно заиграло на блещущем лаком полу нашей угловой комнаты.
— Быстро, быстро, быстро! — подгоняла меня Наташа. — Быстро зарядку, быстро купание, быстро-быстро завтрак. Сегодня возьмем лежаки — и рассказывать.
Утро пролетело в маршевом темпе, около десяти мы лежали на застеленных махровыми полотенцами лежаках.
— Придумал что-нибудь? — Она сильно сжала кисть моей руки.
— Я ничего не придумываю. Так было, я это знаю, и не спрашивай — откуда. Знаю, и все. Честное слово, обижусь, если еще раз спросишь: ну что, придумал дальше?
О СОБЫТИЯХ 10–12 ИЮЛЯ 1980 ГОДА
Джоунс в последний раз с тоской и вызовом посмотрел на Элеонору и скрылся в дверном проеме. И Харт поглядывал на нее из темноты кабинета, но думал о Лиджо. 4
Марио Лиджо. Не так-то просто рассказывать об этом итальянце. Дело в том, что он появился в Роктауне чуть более года назад. И только досужий аналитик, любящий' сопоставлять далекие друг от друга факты, мог обратить внимание на
то, что обосновался он в городке сразу после приезда Розалин Лоу из Европы, где она отдыхала на Лазурном берегу. Капитан Харт обратил на это внимание: и как было не обратить, когда он знал в лицо буквально всех в городке и, если даже чья-либо внучка заболевала, никогда не забывал справиться о ее здоровье, а частенько и передать сладостей. С военных лет Харт навсегда проникся верой в целительную силу плитки шоколада.
Харту нечего было гадать, кто такой Марио Лиджо. Ему было достаточно открыть досье и перелистать несколько страничек. Двадцать четыре года. Рост 192 см, сложение атлетическое, место рождения — калабрийская деревушка Реджо. Здесь были даже любезно пересланные французской полицией отпечатки всех десяти пальцев Марио, прикосновение которых, вскружило не одну женскую голову, вне зависимости от возраста, национальной принадлежности и вероисповедания их владелиц.
Начальник полиции лениво переворачивал страницы: специализируется на американках. Харт прекрасно представлял, что просто американки вряд ли интересуют па редкость красивого Марио Лиджо. Его могли интересовать только богатые американки, вольные распоряжаться своими деньгами, желательно вдовые и не утратившие женского инстинкта. Самой богатой, женщиной Роктауна, и к тому же вдовой, была мать Дэвида Лоу — Розалин. В материалах, пересланных французами, также говорилось: «Кличка «Казанова», обаятелен, умен, прекрасно играет в теннис, играет в любые карточные игры. Привлекался как фальшивомонетчик. Находился в поле зрения итальянской п французской полиции более восьми лет. Великолепный стрелок. Образование не более двух-трех классов, тем не менее владеет французским и немецким в пределах, необходимых для общения, английским владеет практически свободно».
В строке с грифом «Мотивы отъезда из Европы» было написано: «В момент переезда не преследовался. Предположительно, установил контакт с эмиссарами Нового Света и решил попробовать себя в более масштабных делах. Вероятно, будучи альфонсом-профессионалом, решил наконец сорвать крупный куш, в качестве объекта вымогательства избрав миссис Лоу». Возможно, что справедливы обе версии: начало более крупного дела и решающий шаг на пути достижения финансовой независимости (имеется в виду миссис Лоу и ее состояние).
Вот уже более года Марио Лиджо работал в похоронном
бюро. По сведениям людей Харта, ничем предосудительным не занимался и никаких контактов с преступным миром не имел. Инкриминировать ему можно было разве что одновременную связь и с Розалин Лоу, и с Лиззи Шо. Но поскольку Лиджо не был женат, а обе его избранницы не состояли в законных браках, то получалось, с точки зрения уголовной полиции, что поведение Марио Лиджо безупречно. Бог, разумеется, имел основания гневаться на Марио за некоторую беспорядочность связей, но у бога столько объектов для праведного гнева, что одному немудрено и затеряться среди других, и это удалось Марио Лиджо.
Всего этого Элеонора Уайтлоу не знала и смогла бы узнать, лишь нанеся визит начальнику полиции Роктауна. Однако она отогнала машину с места, на котором стоянка была запрещена, заглушила мотор и решила не торопясь обдумать ситуацию.
Если считать, что в доме не было посторонних, то можно было подозревать всех, кто там находился. А именно: Лиззи Шо, служанку, Марио Лиджо, ее дружка, и садовника. О садовнике она еще ничего не знала и только слышала от Лиззи, что именно он спускает с цепей догов мистера Лоу. Именно поэтому сейчас ее мысли были сосредоточены на садовнике. Если Лиззи она уже видела, о Марио Лиджо, по крайней мере, слышала из уст Лиззи, то садовник оставался почти бесплотной фигурой, без имени и лица. По вполне понятным причинам, в начале расследования ее всегда больше интересовали люди, о которых было меньше известно. Ничего странного, так и должно быть. Кажется, если о человеке ничего не известно, значит, он сам приложил к этому руку. А зачем? Не скрывает ли он чего-то? А если скрывает, то что?