— Я? Прекрасно. Меня жара не волнует, — Элеонора села глубже, немного покрутилась в поисках наиболее удобной позы и приготовилась слушать.
Харт расстегнул еще одну пуговицу, кончики шелкового платка вылезли наружу. Он повел неравный бой, стараясь спрятать их под рубашку, но они упорно вылезали. Капитан махнул рукой, виновато улыбнулся и начал:
— Это было бог зпает когда. Для вас те времена — скучища, нудная история. А я все помню, как сейчас. Шок депрессии, голодные на дорогах, банкротства, самоубийства пачками, каждый день, биржа в агонии, развал! И вдруг… за океаном — сильная личность. В Германии воцаряется порядок, И мы здесь изголодались по порядку и крутому парню наверху. Дальше пошло-поехало: аншлюс, Мюнхен и… все вспыхнуло. М-да… Я-то поселился здесь в пятидесятых. А накануне войны не было никакой миссис Розалин Лоу, а была мисс Ламсдорф, которую все студенты и солдаты вокруг таскали куда угодно и когда угодно. Я ее когда узнал — невзлюбил: вздорная бабенка и к тому же красивая. Сами понимаете, сочетание убийственное. В нашем городе был особняк мистера Лоу-старшего. Он приезжал сюда отдыхать от суеты мирской. Ему было уже под шестьдесят. Когда мне историю его рассказывали, я еще хоть куда был, юнец, можно сказать, поэтому и думал о шестидесятилетних: они только небось и озабочены, что отпущением грехов и отпеванием по всей форме. Ничего подобного! Теперь-то я понимаю, что и под шестьдесят думаешь больше о грехах, чем об их замаливании. Так вот, мистер Лоу как-то увидел
Розалин, вызвал своего адвоката и сказал ему: «Хочу сделать ее своей женой». Тот пришел в ужас: «С ума сошли». Конечно, мой информатор не ручался, что дословно такой был разговор, но смысл был такой — надо же было знать мисс Ламсдорф и ее репутацию. А мистер Лоу: «Хочу сделать ее своей женой», — и ни в какую. Надо сказать, он овдовел за год или два до встречи с юной Розалин и детей не имел. «Я вам устрою сегодня вечером долларов за десять», — говорит адвокат. «Чудак, — отвечает мистер Лоу, — я сам себе ее устрою, и не к вечеру, а сейчас, и не за десять долларов, а за пять. Но дело-то в другом, совсем в другом, поймите меня». Адвокат насупился: «Я, кажется, всегда вас понимал, но сейчас — не могу». Мистер Лоу был человеком с юмором, он посмотрел на адвоката и говорит: «Старина! У меня столько денег, что даже если бы мне было не пятьдесят четыре, а сто восемь, и притом ни одного уха, ни одного глаза и ни единого волоса вообще нигде, то и тогда я, наверное, не испытывал бы сильного одиночества. Мне нужен ребенок! А на то, что его будущая мать такая тварь, мне, в общем-то, наплевать. Неужели вы думаете, я сделал столько денег в своей жизни и до сих пор свято верю в непорочное зачатие? Бросьте чепуху молоть. Она мне подходит. Фигура красивая, и кожа, и волосы, так почему бы ей не стать матерью моего ребенка? Не расстраивайтесь, старина. Она для меня вроде как колба, и ничего более». Адвокат тоже был тертый малый и возражает: «Я сколько раз слышал: колба, колба, а потом от этой колбы достойнейшие джентльмены начинают выть и просят господа поскорее призвать их к себе». — Капитан хохотнул. — В общем, поженились. Адвокат оказался прав. Мистер Лоу чах на глазах. Миссис Розалин Лоу расцветала тоже на глазах. И что интересно, те же ребята, которым она систематически демонстрировала нижние юбки на любом подходящем стожке на расстоянии не более двух-трех миль от города, почтительно с ней раскланивались. Вот так. Знаете — почему? Деньги и их магическая сила. Я иногда возьму такую бумажку с водяными знаками, смотрю на нее и думаю: боже мой, я не самый никчемный человек в Западном полушарии, воевал вроде бы за правое дело, здесь тоже стараюсь как могу. Штрафую нарушителей, расследую всякие делишки, у меня, между прочим, дырок тут и тут, — капитан ткнул пальцем в грудь и живот, — штук семь. Одна такая здоровенная, что кажется, я сам мог бы в нее провалиться. Ну, так вот. Я — человек. Как уверяют наши ученые мужи, венец природы. Одних нейронов миллиарды, всякие там синапсы,