Я поспешила к тропинке, которая вела вверх от бухты, мой шаг ускорился, когда лунный свет впитался в мою кожу. Я чувствовала себя почти под кайфом, неудержимой. И точно знала, чего хочу. Он был высоким, бородатым и обладал дурным характером, когда его провоцировали. Если бы я его не увидела, луна определенно свела бы меня с ума. Я была ее рабом, и черт возьми, если бы меня это волновало.
Воздушная Территория была мертвой тишиной, когда я направлялась через плоскую равнину к Башне Эир. Жар затопил мои вены, когда я двинулась ко входу, оглядываясь в поисках Ориона с адреналином в крови. Когда он не появился, я отправила ему сообщение.
Дарси:
Где ты???
Он быстро ответил.
Лэнс:
Поларис смотрит из своего окна, как убийца с топором. План Б: Приходи в Лес Стенаний.
Дарси:
И кто теперь похож на убийцу с топором?
Лэнс:
Я бы никогда не убил тебя топором. Я бы воспользовался своими зубами.
Я хихикнула, ускорив шаг двигаясь трусцой, направляясь к лесу, лунный свет отражался от тропинки и посылал дрожащую энергию в мою кровь.
Я помчалась по дорожке, проскальзывая между ветвями, в кои-то веки не побоявшись прийти сюда в темноте. Сегодня вечером я была непобедима.
Я замедлила шаг, когда на меня упали тени, от оранжевого свечения одного фонарного столба к другому.
Когда я вошла в длинную полосу темноты, мое сердце забилось быстрее, и я замерла, ощущение покалывания на затылке подсказало мне, что я не одна.
Горячие руки схватили меня за руки и прижали к ближайшему дереву лицом вперед, отчего мой пульс подскочил до небес. Моя щека прижалась к коре, когда запах Ориона окружил меня. Я даже не обращала внимания на острую боль в руках, на моем лице появилась улыбка.
— У тебя неприятности, мисс Вега, — сказал он мне на ухо. — Ты вышла после комендантского часа.
— Мой учитель сказал мне, — сказала я с придыханием, наслаждаясь игрой.
— Ты всегда делаешь то, что тебе говорят? — Он провел клыками по моей шее, и все мое тело содрогнулось.
— Нет… собираешься наказать меня? — Я втянула опасный воздух, исходящий от него, поворачивая голову, чтобы попытаться поймать его рот своим, но он уклонился от меня.
Его рука крепко прижалась к моей нижней части бедра, и тепло его кожи прогнало холод, обжигающий мою плоть.
— Хочешь, чтобы тебя наказали?
«Черт возьми, да, я хочу».
Я энергично кивнула, мое сердце билось, как крылья колибри, пока я ждала, подбадривая его сделать это.
Он поднял руку и хлопнул ею по задней части моего бедра, заставив меня ахнуть. «Он действительно сделал это!»
Я едва успела прийти в себя, прежде чем он сделал это снова, на этот раз выше, когда задрал мою юбку. Жар разгорелся между моих бедер, и стон удовольствия вырвался у меня. Он либо окружил нас глушащим пузырем, либо мы чертовски рисковали, потому что между ударом его руки и моими воплями было совершенно очевидно, что происходит, если кто-то был достаточно близко, чтобы услышать. Я была так опьянена порывами надвигающегося Затмения, что мне было все равно, я просто хотела его. И его руки. И его…
Его ладонь хлопнула по моей заднице, и я застонала, поймав его сзади за шею, притягивая вниз и поворачивая голову, чтобы найти его губы. Прежде чем я успела это сделать, он перевернул меня, крепко обнял и погрузил свой язык мне в рот. Каждый дюйм моего тела ожил от этого поцелуя. Я почти чувствовала вкус лунного света, который сегодня вечером управлял моими инстинктами, горел внутри меня, как серебряное пламя, которое никогда не погаснет.
Он прервал отчаянный поцелуй задолго до того, как я была готова к этому, отклонив мою голову в сторону и вместо этого вонзив клыки в мое горло. Острая боль уступила место удовольствию, и животное во мне полностью взяло верх. Он прижал меня к дереву, и я вцепилась ему в спину, обжигающее ощущение прокатилось по моему позвоночнику и лопаткам.
Мне нужно было что-то конкретное. Но я не могла сказать, что именно.
Орион был не в себе, когда укусил меня, и я знала, что он пытался сдержаться, сила Затмения нависла над ним, вытягивая голод его формы Ордена на передний план его разума. Он нуждался в этом так же, как и я нуждалась… в чем?
Я вытянула шею, расстроенная, когда расправила плечи и жаждала какого-то освобождения, которого не понимала.