В одно прекрасное утро выпадает снег. Я и забыл, что зимой бывает холодно. Не откладывая в долгий ящик, пока варится кофе, творю себе комплект зимней одежды и обуви. Получилось не плохо. Конечно, Лена сделала бы всё это с большим вкусом и фантазией. При воспоминании о Лене мрачнею. Как она там? Что делает? Тут же гоню прочь эти мысли. В долгие зимние вечера у меня ещё будет немало времени для этих невесёлых размышлений. Деваться от них некуда будет.
Наконец, после нескольких оттепелей, окончательно устанавливается зима. Снег выпадает так обильно, что я сразу же убеждаюсь в том, что далеко не всё предусмотрел, когда готовился к зиме. Приходится творить себе лыжи с палками и совковую лопату для расчистки снега.
В пятнадцати километрах от дома обнаруживаю берлогу. Мишек решаю не беспокоить. Пусть спят. Но вот другое соседство вызывает тревогу. Во время путешествий по зимнему лесу мне попадаются многочисленные волчьи следы. Летом я этих зверей не замечал. В принципе, это не значит, что их не было поблизости. Просто, сейчас они оставляют за собой заметные следы, которых не было видно летом.
Особенно встревожило меня появление этих следов в непосредственной близости от курятника. Уж не собрались ли серые тёзки Шат Оркана ко мне с визитом? Что ж, приходите, мне есть чем вас встретить. Только вы ведь никогда не предупреждаете о своих посещениях. Творю на Синтезаторе и устанавливаю вокруг курятника не хитрую, но эффективную сигнализацию
В один из тёмных вечеров сигнализация срабатывает. Быстро надеваю шлем с прибором ночного видения, хватаю автомат и выхожу во двор. Так и есть. Возле курятника копошатся непрошеные гости. Почуяв меня, волки прекращают возню и поворачиваются в мою сторону. Ну, конечно! Они же не знают, чем грозит им моё появление. Вскидываю автомат, и ночную тишину разрывает грохот нескольких одиночных выстрелов. Бью прицельно, на поражение.
Трое из непрошеных гостей остаются на снегу, кровавые следы четвёртого тянутся в лес. Больше они сюда не сунутся. Волки, в отличие от людей, осторожные твари. Дураков среди них не бывает.
Снимаю с убитых волков шкуры и обрабатываю их. Туши оттаскиваю в лес и бросаю их на снегу подальше от дома. Если голодуха припрёт, то сородичи схарчат их.
Но моё спокойствие продолжается не долго. Дней через десять сигнализация вновь извещает меня о том, что кто-то пытается проникнуть в курятник. На этот раз визит нанесла черно-бурая кумушка. Её красивая, с серебряной проседью, шкурка присоединяется к трём волчьим. За долгую зиму волки больше меня не беспокоили, зато лисички навещали ещё три раза. И все они оставили свои роскошные шубки мне, в качестве компенсации за беспокойство.
Долгими зимними вечерами сижу за компьютером. Я уже достаточно освоил его, чтобы составить программы наблюдений за другими Фазами. Почти сразу я понял, что это и есть основное назначение компьютера. Однако все мои попытки выйти на Фазу Стоуна кончаются неудачей. Компьютер даже не запрашивает пароль доступа, он просто блокируется, и мне приходится перезагружать его.
Это в очередной раз убеждает меня в том, что я попал сюда не случайно. Какие, в Схлопку, случайности! Всё ясно и понятно. Несколько раз пресекаю свои порывы набрать код связи Старого Волка. На мой взгляд, это было бы равносильно признанию своего поражения и мольбе о пощаде.
Нет, этого я делать не буду! Не дождётся Старый Волк, чтобы Андрей Коршунов встал перед ним на колени. Всю зиму я не прекращаю попыток взломать блокировки и выйти на Фазу Стоуна. Я полагаю, что это будет самым трудным этапом, дальше я уже найду способ связаться со своими. Но все мои попытки ни к чему не приводят. Тем не менее, я не оставляю их, перебирая один за другим бесконечное множество вариантов. А их, действительно, бесконечное множество. Я уже произвёл необходимые расчеты. Получилось 74! А может быть и больше. Это только в первом приближении.
Я, было, составил программу автоматического перебора всех этих вариантов. Но как только я ввёл её и дал команду на исполнение, компьютер мягко, но решительно пресёк эту попытку. Пришлось снова перезагружаться. Ничего, время у меня есть. Нет таких крепостей, которых бы не взяли большевики! Кто так сказал? Не помню, да это и не важно. Важна суть. Главное, не падать духом и не опускать руки.
В промежутках между попытками взломать проклятую блокировку «путешествую» по Фазам. Наблюдаю их жизнь, отыскиваю критические ситуации. Заодно практикуюсь в поисках решений по их исправлению; планирую операции, которым, увы, не суждено осуществиться. А какие они получаются красивые: отточенные, без сучка и задоринки!
Нахожу время заглянуть и к своим старым знакомым. Сэр Хэнк уже очистил от нежити Синий Лес. Король простил ему победу на турнире и выбор Ялы в качестве королевы. Он пожаловал ему достоинство круна. Сейчас он крун Гомптон. Под его командой отряд из тридцати рыцарей и сотни латников и лучников. Бок о бок с ним действует нагила Эва, подарившая ему сына. Эва собрала двадцать нагил. Они вместе с отрядом круна Гомптона ведут планомерное истребление нежити во всём королевстве. Яла редко сидит на месте, она вместе с Урганом разъезжает по всему королевству и щедро эксплуатирует дары святого Мога на благо всем нуждающимся. Но по первому зову круна Гомптона или Эвы, она бросает все дела и мчится к ним на помощь.
Навещал я и другие Фазы, где мне приходилось действовать. В одной из Фаз я с удивлением и не без удовольствия наблюдал счастливую семейную пару: Ольгу Колышкину и Трижды Героя, полковника Андрея Злобина. Война уже кончилась. Она работала главным хирургом в районной больнице, а он командовал дивизией МиГ-9. Впереди их ждала долгая и счастливая жизнь. Понятно, что это была одна из гармоник той Фазы, где я работал.
Понаблюдав их немого, я отключился. У меня-то и там, у них, и здесь сложилось всё по-другому. Снова мои мысли вернулись к моей подруге. Как она пережила моё исчезновение? Я хорошо помню, что она говорила мне о том, что если со мной случится беда, то жизнь для неё потеряет всякий смысл. Чтобы отвлечься от этих мыслей, я вновь пытаюсь найти способ выйти на Фазу Стоуна и снова, в который раз, натыкаюсь на непробиваемый барьер.
Так проходит зима. Весной я оказываюсь практически запертым в своём доме. Река разлилась, и вода подступила почти до крыльца. Правда держалось половодье недолго, всего три дня. У меня нет точного календаря, я не знаю, какое здесь было число, когда я попал сюда. Поэтому и Новый Год я отмечал весьма приблизительно, взяв установление снежного покрова за 15 ноября.
Когда по моим расчетам наступает конец апреля, я берусь за лопату. Неподалёку от дома вскапываю грядки, где сажаю картошку, редис, морковку и другие овощи. Зимой я подумывал о том, чтобы по весне посеять хлеб, но для этого не нашлось достаточно места. Надо будет летом присмотреть участок леса, окопать его и к осени запалить. Займусь подсечным земледелием. Я уже втянулся в этот неспешный ритм жизни натурального хозяйства. Конечно, все эти овощи и хлеб я могу сотворить на Синтезаторе, но коли уж я попал в такие условия, то и жить надо соответственно.
В одно майское (по моим расчетам) утро я бегу с утра на речку проверить поставленные с вечера жерлицы. Притащив оттуда пару щучек и поставив на очаг кофейник, сижу на крыльце и обдумываю, что мне сегодня надо прополоть грядки, где уже взошли редис и сделать салат. К обеду нужно почистить и пожарить щук а, может быть, запечь?
Надо сходить к лесному ручью, присмотреть место для мельницы. Коль скоро я вознамерился заняться хлеборобством, то не молоть же мне зерно вручную. Надо ставить мельницу. К вечеру истоплю баньку. А после бани, поужинав, проверю одну идейку по поводу прорыва блокады.
Докуриваю сигарету и собираюсь идти заваривать кофе. В этот момент тишину прорезает сигнал компьютера. До меня не сразу доходит смысл этого звука. Я затягиваюсь сигаретой, потом, поняв, наконец, что произошло, срываюсь с места и бегу к компьютеру. Искатель ожил. Открылся переход. Судя по всему, тот самый, через который я вошел сюда. Направление строго на него, расстояние две тысячи шестьсот метров.