Что там говорил Блок? О чем были его слова? — пытался сосредоточиться Майкл, отключаясь от кровавой сцены. Блок говорил что-то про крепость. Да, именно так. Слова Блока: «Никто не знает, где эта крепость, кроме меня самого, Гильдебранда и еще нескольких…»
Крепость. Какую крепость подразумевал он? На острове Скарпа? Майкл так не думал; для Чесны не составило труда узнать, что у Гильдебранда на Скарпе дом и мастерская. Этот факт не был так строго оберегаемой тайной. Тогда какую другую крепость имел в виду Блок и что она могла иметь общего с тем, как планировалось применить Стальной Кулак?
Пулевые отверстия в стекле и на выкрашенном в зеленое металле, думал Майкл. Выкрашенный в оливково-зеленый цвет металл. Почему именно такой оттенок?
Он размышлял над этим, когда лица его коснулись чьи-то пальцы. Он подскочил от неожиданности и схватил узкое запястье сгорбившейся фигуры, силуэт которой слабо светился голубым. Послышалось приглушенное сдавленное дыхание; фигура забилась, пытаясь освободиться, но Майкл держал крепко.
Еще одна фигура, крупнее, также светившаяся голубым силуэтом в ночном видении Майкла, появилась из тьмы справа от него. Ударила рука. Кулак треснул Майкла по голове, и в ушах у него зазвенело. Второй удар достался ему в лоб, когда он пытался поднырнуть под него, прижимаясь к коленям. Они пытаются меня убить, подумалось ему. Внутри него вспух шаром страх. Неужели они настолько оголодали, что хотят сырого человеческого мяса? Он выпустил первую фигуру, которая торопливо убралась в безопасный дальний угол, и сосредоточился на большей и более сильной. Сбоку наметился третий удар, Майкл рубанул в развернутый локоть и с удовлетворением услышал рычание от боли. Он разглядел очертание головы и нечеткие контуры лица. Кулаком он нанес удар по этому лицу, попал в нос большого размера.
— Охрана! — закричал человек по-французски. — На помощь!
— Милости Божьей! Милости Божьей! — опять начал вопить человек во всю силу легких.
— Да прекрати ты, кретин! — Язык, на котором это было произнесено, был немецкий, но с сильным датским акцентом. — Весь воздух израсходуешь!
Пара жилистых рук обхватила Майкла за грудь. Он откинул голову назад и затылком врезался в лицо человека. Руки ослабли. Но большая фигура с разбитым носом все еще жаждала драки. В раненое плечо Майкла ударил кулак, что вызвало у него крик боли. На горле его оказались пальцы, и его придавило чье-то тело. Ребром ладони Майкл нанес короткий резкий удар по кончику подбородка, покрытого бородой, и услышал хруст зубов, лязгнувших друг о друга, возможно, прикусивших кончик языка. Человек зарычал, но продолжал сжимать горло Майкла, пальцы нащупывали гортань.
Пронзительный визг перекрыл все другие звуки. Визжала молодая девушка, ее визг поднялся до истерического крещендо.
Маленькая задвижка на глазке в камеру сдвинулась. Внутрь просунулся бронзовый наконечник пожарного шланга.
— Осторожно! — предупредил датчанин. — Они сейчас…
Из брандспойта по пленным ударила под давлением струя воды, ее сила отбросила Майкла и его противника друг от друга. Майкла прижало к стене, вода с силой била по его телу. Визг молодой девушки перешел в захлебывавшийся кашель. Вопиющий смолк, по его хрупкому телу бил мощный поток. Еще через несколько секунд вода остановилась, пожарный шланг убрали, а дверная задвижка на глазке встала на место. Все прекратилось, слышались только стоны.
— Эй, бл*ь, ты, новенький! — Это был тот же самый грубый голос, который говорил Метцеру заткнуться, за исключением того, что теперь язык у этого человека был опухшим от прикуса. Он говорил на вульгарном русском. — Еще раз полезешь эту девчушку лапать — шею сверну. Понял?
— Да не собирался я никого лапать, — ответил Майкл на родном языке. — Я решил, что на меня нападают.