— Лазарев, — сказал Майкл, уклоняясь на время, чтобы придумать хороший ответ. — Мой друг. С ним все в порядке?
Чесна кивнула.
— С собой он привел целое стадо вшей. Нам пришлось обрить его наголо, но он сказал, что убьет того, кто коснется его бороды. Он даже в худшем состоянии, чем вы, но все же живой. — Она подняла свои светлые брови. — Вы уже решили, как объясните то, что вы нас нашли?
Майкл вспомнил, что слышал той ночью спор Чесны и Баумана, когда они вышли из палатки.
— Мне кажется, что я тогда немного тронулся, — объяснил он. — Я кинулся за майором Кроллем. Я не очень помню, что произошло.
— Вы его убили?
— О нем… о нем позаботились, — сказал Майкл.
— Продолжайте.
— Я взял мотоцикл Кролля. На нем выехал из ворот. Но, наверно, пуля пробила бензобак, потому что проехал я только несколько миль, а затем мотор заглох. Тогда я пошел через лес. Я увидел ваши фонари и пришел к вам. — Слишком явно притянуто за уши, подумал он, но это было все, что он мог придумать.
Чесна мгновение молчала, уставившись на него. Потом сказала:
— У нас был человек, следивший за дорогой. Он не видел мотоцикла.
— Я ехал не по дороге. Я поехал через лес.
— И вы просто случайно нашли наш привал? В целом лесу? Вы наткнулись на привал, в то время как никто из нацистов не смог найти нас по следу?
— Ну… да. Я же ведь попал сюда, разве не так? — Он устало улыбнулся. — Можете назвать это судьбой.
— Мне кажется, — сказала Чесна, — что при этом вы еще всю дорогу дышали через камышину. — Она подошла к постели немного ближе, в то время как Стронберг готовил вторую инъекцию. — Если бы я не знала, что вы на нашей стороне, барон, у меня были бы серьезные подозрения на ваш счет. Победить Гарри Сэндлера в его собственной игре — это одно дело, преодолеть, в вашем состоянии, больше восьми миль ночью по лесу и найти наш привал, который был очень хорошо запрятан, могла бы я добавить, — нечто совершенно другое.
— Я очень ловок в своих делах. Именно потому я и здесь. — Он поморщился, когда кожу проткнула вторая игла.
Она покачала головой.
— Никто не может быть настолько ловок, барон. Что-то в вас есть такое… что-то очень странное.
— Ну, это мы можем обсуждать не один день, если хотите. — Он подпустил в голос чуток неподдельной усталости. Глаза Чесны были остры, они видели его увертку. — Вы подготовили самолет?
— Он будет готов в нужный мне момент. — Она решила пока больше не трогать этот вопрос. Но этот человек что-то скрывал, и она хотела узнать, что.
— Хорошо. Так когда же мы полетим?
— Для вас никакого полета не будет, — твердо сказал Стронберг. Он со щелчком закрыл свой чемоданчик. — По крайней мере, недели две. Ваш организм истощен и доведен до жуткого состояния. Обычный человек, такой, у которого нет вашей диверсионной подготовки, к этому времени был бы уже совершенно безнадежен.
— Доктор, — сказал Майкл, — благодарю вас за внимание и заботу. Но сейчас будьте любезны оставить нас наедине.
— Доктор прав, — сказала Чесна. — Вы слишком слабы, чтобы куда-нибудь ехать. Так что ваша миссия теперь окончена.
— И для этого вы меня оттуда вытащили? Только для того, чтобы сказать мне, что я — инвалид?
— Нет. Для того, чтобы не позволить вам сломаться. С тех пор, как вас схватили, полковник Блок закрыл «Рейхкронен». Из того, что я слышала, он допрашивает всех служащих и изучает их послужные документы. Он обыскивает номер за номером. Мы вытащили вас из Фалькенхаузена, потому что Бауман оповестил нас о том, что Блок планировал со следующего утра снова пытать вас — уже более серьезно. Еще бы часа четыре — и катетер был бы бесполезен.
— Ага, понимаю. — В свете этого временное бездействие ноги было незначительной неприятностью.
Доктор Стронберг стал было уходить, но остановился в дверях и сказал:
— Интересное у вас, однако, родимое пятно. Я никогда ничего подобного не видел.
— Родимое пятно? — спросил Майкл. — Какое родимое пятно?
Стронберг казался озадаченным.
— Ну, которое под левой рукой.
Майкл поднял левую руку и от изумления замер. От подмышки до бедра шла полоска гладкой черной шерсти. Волчья шерсть, догадался он. При таком напряжении организма и мозга он не полностью выполнил обратное превращение с тех пор, как выбрался из Фалькенхаузена.
— Невероятно, — сказал Стронберг. Он наклонился, чтобы разглядеть волоски поближе. — Это загадка для дерматологов.