— Из-за чего такой шум? — спросил он с некоторым раздражением в голосе.
— Я… я не знаю… где я?
— Ты здесь, — ответил он, будто бы объяснив этим все.
Кто-то подошел и тронул его за плечо.
— Это новый ребенок, Франко, — сказала женщина.
— Это был твой выбор. Ты и будь помягче. Как можно спать при таком гаме? — Франко рыгнул, резко повернулся и ушел, оставив Михаила лицом к лицу с невысокой полноватой женщиной с длинными рыжевато-каштановыми волосами. Она была старше, чем его мать, решил Михаил. Ее лицо избороздила сеть глубоких морщин. Крепкое крестьянское тело с тяжелыми руками и ногами совершенно отличалось от хрупкой фигуры его матери. Эта женщина напоминала поле с черноземом, таким же, как у нее под ногтями. На ней тоже была одежда из шкуры животного.
— Меня зовут Рената, — сказала женщина. — А тебя?
Михаил не мог говорить. Он прижался к стене, поросшей мхом, боясь шевельнуться.
— Я тебя не укушу, — сказала Рената. Взгляд ее томных темно-карих глаз задержался на раненом плече мальчика, потом вернулся к его лицу. — Сколько тебе лет?
— Се… Нет, не так. Восемь, — вспомнил он.
— Восемь, — повторила она. — А какое имя следует называть, если петь в честь дня твоего рождения?
— Михаил, — сказал он. И слегка вздернул подбородок. — Михаил Галатинов.
— О, а ты — гордый маленький паршивец, правда?
Она улыбнулась, показав неровные, но очень белые зубы; улыбка у нее была сдержанная, хотя и не враждебная.
— Ну, Михаил, кое-кому хочется тебя повидать.
— Кому?
— Кое-кому, кто ответит на твои вопросы. Ты ведь очень хотел знать, куда ты попал, так ведь?
— Я разве… не на небесах? — удалось спросить ему.
— Боюсь, что нет. — Она протянула ему руку. — Пошли, детка. Давай пойдем вместе.
Михаил заколебался. Ее рука ждала его. Волки! — подумал он. Где волки? А затем он подал свою руку, и жесткая рука сжала ее. Она повела его вглубь дворца.
Они подошли к спускавшимся вниз каменным ступенькам, освещенным лучами света, пробивавшимися через окна без стекол.
— Ступай осторожно, — сказала она, и они стали спускаться. Ниже стоял дымный мрак, запустенье коридоров и помещений, пахнувших могилой. Тут и там лежали кучки тлевших сосновых шишек, отмечавших дорогу по катакомбам. По обеим сторонам были кельи, таблички на дверях потускнели от времени. Затем мальчик и женщина вышли из катакомб в большой зал, где на решетке горел костер из сосновых поленьев и едкий дым поднимался в воздух в поисках выхода.
— Вот он, Виктор, — объявила Рената.
На полу, вокруг костра, съежившись, сидели фигуры, на всех было то, что казалось похожим на одежду из оленьих шкур. Они задвигались, поглядели в сторону арочного входа, и Михаил увидел, как у них заблестели глаза.
— Подведи его поближе, — сказал человек в кресле, сидя на границе света от костра и тьмы.
Рената ощутила, как дрожит ребенок.
— Смелее, — шепнула она и подтолкнула его вперед.
Глава 4
Человек, названный Виктором, сидел, с нетерпением глядя, как мальчик появляется в красноватом свете. Виктор был покрыт одеждой из оленьей шкуры, высокий воротник ее был из белого меха зимнего зайца. На ногах сандалии из оленьей шкуры, на шее — ожерелье из мелких косточек. Рената встала рядом, держа рукой Михаила за здоровое плечо.
— Его зовут Михаил, — сказала она. — Фамилия…
— Здесь нет фамилий, — оборвал ее Виктор, и тон его голоса выдавал привычку требовать повиновения. Его янтарные глаза блестели отраженным огнем, когда он осматривал Михаила от грязных ботинок до спутанных черных волос. В то же самое время Михаил изучал того, кто, казалось, представлял власть подземного мира. Виктор был крупный мужчина с широкими плечами и бычьей шеей. Голова в форме желудя была лысой, и у него была борода, закрывавшая почти всю грудь. Михаил заметил, что под одеждой на мужчине не было никакого белья. Лицо Виктора состояло из костлявых углов и резких морщин, нос был острый, с оттопыренными ноздрями. Его глубоко посаженные глаза не мигая уставились на Михаила.
— Он слишком юн, Рената, — сказал кто-то другой. — Выбрось его обратно.
Послышался взрыв хохота, и Михаил поглядел на остальных присутствующих. У человека, сказавшего это, — тоже почти мальчика, около девятнадцати-двадцати лет — были темно-рыжие волосы; заглаженные назад и открывавшие юношеское лицо, они свободно росли до плеч. Ему было неудобно поворачиваться, потому что, будучи тонкокостным и хрупким на вид, он почти тонул в своей одежде. Рядом с ним сидела худая молодая женщина, почти одного с ним возраста, у нее были волнистые темно-каштановые волосы и неподвижные серо-стальные глаза. За костром, напротив Михаила, сидела женщина с белокурыми волосами. Неподалеку от нее ссутулился другой мужчина, этому вероятно было лет около тридцати, он был черноволосый, с явно азиатскими монголоидными чертами лица. Позади костра лежала скрючившаяся под кучей одежды фигура.