— У него ложа на троих, — сказала Габи, начиная понимать, куда клонит Майкл. — Мы можем узнать точно, какая именно ложа, если нужно.
— Мы можем передать записку через какого-нибудь приятеля Адама?
Она на мгновение задумалась, но потом покачала головой. — Нет. Слишком рискованно. Насколько мы знаем, все они не друзья, а просто гражданские вольнонаемные, которые снимают место в той же ложе. Любой из них может работать на гестапо.
Майкл вернулся к фотографии Адама, чтобы как следует изучить каждый дюйм этого бесцветного невыразительного лица. За ним, подумал он, заперто что-то очень важное. Он чуял это так же верно, как ощущал запах бургундского в дыхании Пирла Мак-Каррена и мускусный запах пороха на коже Габи. — Я найду способ побеседовать с ним, — сказал Майкл.
— При свете дня? — Мак-Каррен поднял на него растрепанные огненно-рыжие брови. — Под наблюдением нацистов?
— Да, — ответил Майкл с уверенностью. Он несколько секунд выдерживал взгляд Мак-Каррена, и шотландец замычал и отвел глаза. Как он будет выполнять свою задачу, Майкл еще не знал, но способ должен быть найден. Он бы не для того прыгал из проклятого аэроплана, рассудил он, чтобы смириться и вернуться назад только поэтому, что положение оказалось невозможным. — Мне нужно удостоверение личности и пропуск на проезд в автомобиле, — сказал он. — Я не хочу, чтобы меня забрали до того, как я попаду в Париж.
— Идите за мной, — Мак-Каррен жестом показал ему на коридор, ведущий в другую комнату, где на треноге стоял фотоаппарат и двое человек работали за столом, тщательно ретушируя последние штрихи на поддельных нацистских пропусках и удостоверениях личности. — С вас сделают снимок, и мы изготовим вам удостоверение соответствующей давности, — объяснил Мак-Каррен. — Ребята тут — старые умельцы в таких делах. Идите сюда. — Он прошел в следующую комнатушку, где Майкл увидел полки с различной нацистской формой, полевой серой и темно-зеленой, фуражками, касками и обувью. Три женщины сидели за швейными машинками, пришивая пуговицы и знаки различия. — Вы будете офицером по связи, ответственным за эксплуатацию телефонных линий. К тому времени, когда вы будете выходить отсюда, вы будете знать все о линиях немцев и во сне сможете наизусть перечислить свои узлы и их размещение. На их изучение вам дается два дня. За это время немчики должны успокоиться. В Париж вы поедете с водителем. Одним из моих Андре. У нас есть прекрасный блестящий штабной лимузин, спрятанный неподалеку отсюда. Большой босс говорит, что вы знаете немецкий язык, поэтому тронетесь в восемь часов — вот все, что я могу вам сказать. — Он выудил карманные часы и открыл крышку. — Значит, у вас есть еще четыре часа, чтобы помыться и немного поспать. Мне кажется, вы в этом нуждаетесь.
Майкл кивнул. Четырех часов сна будет для него достаточно, и ему хотелось смыть с лица маскировочную раскраску и пыль.
— А душ у вас тут есть?
— Не совсем. — Мак-Каррен слегка улыбнулся и глянул на Габи, вошедшей вслед за ними. — Это место было сооружено римлянами, давно, еще когда Цезарь был большой шишкой. Они любили ванны. Габи, не возьмешься ли ты поухаживать за нашим другом?
— Сюда, — сказала Габи и пошла из комнаты, а Майкл следовал в нескольких шагах за ней.
— Габи? — Мак-Каррен подождал, пока она остановится и посмотрит на него. — Ты проделала там просто чертовски хорошую работу.
— Мерси, — ответила она без всякого намека на удовольствие от похвалы. Ее сапфирно-голубые глаза, изумительные на ее пыльном точеном лице, остановились на Майкле Галатине. Они смотрели на него с холодным профессиональным уважением. Уважение одного убийцы другим, подумал Майкл. Он был рад тому, что они воюют на одной стороне. — Идите за мной, — сказала она ему, и он пошел по сырому подземному коридору.
Глава 3
— Вот для вас ванна, — сказала ему Габи, и Майкл остановился, разглядывая каменный бассейн футов пятнадцати по диагонали и четырех футов в глубину, заполненный водой, в которой плавали опавшие листья и трава. — Вот вам мыло, — сказала она и бросила ему твердый белый брусок с деревянной полки, на которой также висело несколько выглядевших поношенно, но чистых полотенец. — Мы налили эту воду всего лишь пару дней назад. — Она показала ему на большой каменный желоб, выступавший из стены над ванной. — Надеюсь, мытье в воде, в которой уже принимали ванну, не вызывает у вас возражений?
Он улыбнулся как можно элегантнее. — Если только это все, для чего ею пользовались.