Он посмотрел на меня с особым интересом и спросил: «Кто ты?»
«Ник Картер».
Он сел прямо. Его голос стал резче. — Я слышал о тебе, Картер.
— А я слышал о вас. Я не стал добавлять то, что слышал о нем. — Вы Эван Карак, лейтенант Полгара Милана.
«Милан мертв».
'Я знаю это.'
«Вот почему я больше не могу быть его лейтенантом». Карак на мгновение погладил свою бороду, его глаза сузились. — Ты в плохой компании, Картер.
'Они мои друзья. В том смысле, что мы все друзья Милана, — спокойно ответил я. — Но я здесь для себя.
'Почему?'
«Чтобы получить шкуру волка Милана».
Наступила тишина. Карак посмотрел прямо на меня темными злыми глазами. — Его шкуру? — резко спросил он. 'Для чего? Чтобы отдать его Софии и ее сборищу недовольных?
Рядом со мной Падра двигался в сильной ярости, и я положил руку ему на плечо, чтобы успокоить. — Нет, — сказал я Караку. «Но из-за этого». Я глубоко вздохнул и сгорел, импровизируя, пока говорил. «Я встретил Милана много лет назад в Берлине. Однажды он сказал мне: «Ник, я сейчас возвращаюсь на родину, но никогда не забывай меня. Возвращайся к своему американскому народу, не забывай меня». И он не умер ни в моем сердце, ни в сердце многих свободолюбивых американцев».
В этот момент люди Карака начали бормотать и беспокойно двигаться, а один из них вдруг закричал: «Это уловка». Другой закричал: «Не отдавай ему это!»
Я повернулся и увидел, что говорящие были молодыми людьми, по-видимому, двумя новобранцами Карака. Это имело смысл. Я повернулся к платформе, и глаза Карака посмотрели на меня, полные насмешки.
— Ты здесь чужой, Картер, — сказал он. «Вы не понимаете, как обстоят дела у нас».
Я устал от того, что меня называют незнакомцем. Внезапно мне надоела вся эта проклятая междоусобица. — Я пришел для себя, но не только для себя, — огрызнулся я на него. — Этот мех не принадлежит ни тебе, ни мне, ни Софии. Но он принадлежит всему миру. Это символ того, за что умер Милан. Это символ свободы и независимости для народов всех стран».
Снова послышался гул голосов и движение среди мужчин. На мгновение мне показалось, что я зашел слишком далеко. Затем один из мужчин постарше за столом удивленно сказал: «Вы можете сделать это для нас?»
'Да. И я это сделаю Слово было распространено, и оно будет означать поддержку и деньги для вас. Дайте мне это.
Я действительно увлекся. Все, что мне сейчас было нужно, это фейерверк и флаг, чтобы меня избрали президентом. Волнение в комнате было большим, и казалось, что я могу вытащить Софию и ее банду отсюда живыми.
В гаме следующей дискуссии отчетливо был слышен голос старика. «Я говорю, что мы должны дать ему эту шкуру», — сказал он. «Мир должен услышать о нашей борьбе, и если Картер сможет… .. '
— Ерунда, — фыркнул Карак. "Это все ложь. Все еще . .. » Горькие глаза его странно заблестели, и он медленно начал улыбаться. Это была некрасивая улыбка. Он нагнулся, подобрал серую меховую шкуру и мучительно сжал ее в руке. — Хочешь этот мех? Ладно, приди за ним. Я не хочу, чтобы вы были рядом с Софией или Падрой, на случай, если это ваша уловка, чтобы дискредитировать меня. Это вероятно, был его трюк. Он выглядел достаточно хитрым, чтобы сделать что угодно. Но я подошел к нему и был почти на расстоянии вытянутой руки, когда он сказал мне остановиться. Затем он бросил шкуру к моим ногам. Я схватил её и быстро провел пальцами по неё, ища маленький карман сзади на шее. Я осмотрел его два, три раза, вполоборота, чтобы скрыть свои поиски от Караца.
Затем я уронил шкуру на пол. — Карак, — холодно сказал я. «Это не волк Милана».
Карак фыркнул, его рука судорожно сжал пистолет. Его голос стал громким и угрожающим. 'Не будь глупым. Я сам видел, как умирал этот волк, и снимал шкуру. Ты называешь меня лжецом?
«Это не волк Милана».
Карак напрягся, задыхаясь от гнева, а затем внезапно рассмеялся. Этот человек был явно сумасшедшим, и это делало его в сто раз более опасным, а все его действия непредсказуемыми. Он повернулся к своим людям, его мясистое лицо под бородой стало свинцовым. «У него есть мужество, у этого Картера», — яростно выдохнул он. «Он приходит, как будто мы его подчиненные, утверждает, что это не та шкура и обвиняет меня во лжи. Ну и шутка!'
Молодые люди, очевидно, согласились с ним. Они согнулись от смеха, хотя не сводили глаз ни с меня, ни с Софии, ни с небольшой группы, держащей в руках ножи и огнестрельное оружие.
Я спросил. — Где настоящий волк? — Ты скрываешь это?
Лицо его вдруг стало серьезным, руки, похожие на окорок, схватили МАБ и он нацелил его мне в грудь. "Забери шкуру," сказал он; его голос был холодным и ясным, прорезая гул, как ланцет. — Возьми её, Картер. И забери своих шакалов, пока я не сварил из вас всех мыла.