— Карак больше не будет нас беспокоить, — низким голосом сказала Падра. — Нет, пока мы здесь в безопасности.
«Не так много нас осталось, чтобы сразиться с ним, если он нападет, — заметил я. «Нас четверо, кроме вас и меня».
— Да, но Карак уже однажды пытался штурмовать лагерь, когда мы были изгнаны из Афона и отправились сюда, чтобы продолжить бой. Мы, конечно, не стреляли на поражение, но случайно ранили нескольких. Для него это было большим моральным поражением».
«Тогда у нас было больше людей», — сказала София. «И все же два или три хороших стрелка могут отразить нападение».
— Что меня больше беспокоит, — продолжал Падра, — так это то, что Карак будет держать нас в осаде и и ждать пока мы не умрем от голода и жажды. Его молодые рекруты уже окружили плато.
Я спросил. — "Как долго мы сможем здесь продержаться?"
Падра взял горсть земли и позволил ей медленно просочиться сквозь пальцы. Он не ответил.
— Пусть попробует, — выдохнула София. «Мы никогда не сдадимся».
Падра рассмеялся над ее сопротивлением. «Ты хорошо дерешься как женщина».
— Достаточно хорошо, чтобы спасти твою шкуру? — гордо ответила она. — Или ты забыл, что я спасла тебя, когда Ник чуть не убил тебя?
Великан кашлянул, снова повернулся ко мне и поспешно сменил тему. «Кстати о шкурах, это была действительно не та шкура?»
Я взглянул на Софию. Она кивнула, и я сказал ему. «На шее не было кармана. Я не знаю, что это была за волчья шкура, но это был не волк Милана.
— Тьфу, — фыркнул Падра. «Мы все были одурачены сказками Карака . Но где же тогда настоящая шкура?
— Только Карак это знает, — пробормотала София.
И мне придется это выяснить.
Они посмотрели на нее с удивлением. — Ты имеешь в виду, что собираешься вернуться? — спросил Падра.
"Нет," сказала София с удивительной горячностью. «Это было достаточно плохо для первого раза, и Карак даже не ожидал нас. Теперь он готов и не знает пощады».
Я встал и начал ходить по комнате, как зверь в клетке. «Я не думаю, что он ожидает, что мы сделаем что-то прямо сейчас. Если мы будем действовать сейчас, пока он все еще думает, что мы обороняемся. .. '
«Ах, но эта группа мужчин внизу», напомнил мне Падра, качая головой. 'Все еще . .. '
— Видишь ли, — взмолилась София. — Не пытайся, Ник. Пожалуйста...'
«Рано или поздно нам придется пройти через это, и я думаю, что чем раньше, тем лучше».
«Ник прав, София». С серьезным вздохом Падра поднялся на ноги. «Наш лагерь превратился в ловушку. Мы должны идти.
'Хорошо. Но нам не нужно возвращаться в Аптос.
'Как? Ты имеешь в виду, что мы убежим как побитые псы и сразу отдадим победу Караку? Разве ты только что не сказала, что мы никогда не сдадимся?
В салоне повисла неловкая тишина. Наше дыхание казалось очень громким в узких пределах каменных стен. Падра подошел ко мне и многозначительно поднял свой крюк.
«Я знаю своих соотечественников. Без серебряного языка Карака, который мог бы сбить их с толку, они прислушаются к здравому смыслу. Без этой шкуры они увидят его голым. Через несколько часов эти люди устанут ждать, и их гнев будет остывать день ото дня. Может быть, мы сможем проскользнуть позже.
Я спросил. - "Через канализацию?"
'Да . .. и нет. Мало кто знает, но в римских городах было центральное отопление. Большие костры в подвалах и каналы в стенах, чтобы пропускать горячий воздух.
— Но это невозможно, Падра! — воскликнула София. «Это чистое самоубийство».
"Но это должно быть сделано," бесстрастно сказал Падра. Затем он зевнул и добавил: «Разбудите меня поздно днем. А пока я буду спать. Вы можете продолжить обсуждение с Картером, если хотите. Падра с понимающей улыбкой вышел из хижины.
«Опустите занавеску», — сказала София, имея в виду одеяло, служившее дверью. Я ослабил веревку, удерживающую его на месте, и она упала в отверстие.
«Подойди и сядь рядом со мной».
Когда я снова оказался на матраце, она прижалась ко мне и тихо спросила: «Ник, тебе действительно нужно вернуться за этой шкурой?»
— Да и ты сама знаешь, что я должен это сделать.
«Вы уже сделали больше, чем кто-либо может сделать. Намного больше. На твоем месте я бы покинула Афон до того, как меня замучили или потерпели поражение в битве, которая не была моей .
— То же самое я могу сказать и о тебе, София. Полгар мертв.
«Это моя борьба, Ник. Я сделала её своей . Я больше ничего не сказал, только погладил ее шелковистые черные волосы.