И выразительно указал глазами на притулившуюся рядом с ним Эванс.
— Пусть сидит, — отрезал Лонгботтом. Никак сменил гнев на милость. Неудивительно. После откушенных пальцев любая ссора с орденцами казалась сущим пустяком. — При условии, что отнесется к этому серьезно.
— Да разве я когда-то… — попыталась обидеться Эванс, но от нее молча отмахнулись.
— Аластор разговаривал с Дамблдором, — начал Фабиан и рефлекторно потянулся рукой к нагрудному карману. — Эх, я балда, надо было хоть блокнот с собой захватить. Ладно, попробую по памяти. По словам нашего директора, около десяти лет назад в окружении Темного Лорда, тогда еще не претендовавшего в открытую на такой громкий титул, появилась одна интересная личность. Некто Антон Долохов, за несколько лет до этого успешно закончивший Дурмстранг. Сейчас ему должно быть тридцать пять или около того.
— Русский? — немедленно насторожился Фрэнк. — Проклятье!
— Что? — не поняла Эванс.
— Холодная война, — перевела Джульс. — Гонка вооружений и ядерные боеголовки. Черт побери, да кто угодно, итальянцы, французы, хоть немцы, но только не гребанный Советский Союз! Если этого мужика заслало сюда ГРУ, то чёрта с два мы сможем ему что-то предъявить. Если попытаемся, его соотечественники устроят нам такую веселую жизнь, что после этого Волдеморт покажется посланцем с Небес. Только угрозы ядерной войны Британии и не хватало.
— Не всё так очевидно, — не согласился Фабиан. — При таком раскладе нас, естественно, послали к чертовой матери и отказались сообщить хоть какую-то информацию, но, по словам Аластора, советского посла аж перекосило, когда он услышал про этого Долохова. Пришлось копать окольными путями, и тут выяснилось, что по слухам он потомственный дворянин, убежденный монархист и бывший политзаключенный. Бывший в том смысле, что сбежал чуть ли не за день до расстрела, а не в том, что власти его оправдали. Конечно, это может быть и частью легенды, но с другой стороны, есть шанс, что если мы его возьмем, то русские могут и промолчать.
— Проблема только в том, что нам нечего ему предъявить, — наконец заговорила Алиса. — Кроме того, что он иностранец. У нас с той ночи ни лица, ни отпечатков пальцев.
— У нас есть голос, — не согласился Фрэнк, и в мыслях у него на мгновение четко проступило лицо Доркас. — Это уже что-то. Если, конечно, мы допускаем, что и в Эксмуре, и в Министерстве был один и тот же человек. Во всяком случае, у нас пока что нет причин не рассматривать такую возможность. И судя по тому, как он колдует, заканчивал он точно не Хогвартс. С таким боевым потенциалом и незнакомыми нам заклинаниями первое, что приходит в голову, - это как раз таки Дурмстранг.
— И есть еще одна загвоздка, — кивнул Фабиан. — Мы снова подняли архивы, причем не только наши, но и маггловские. Его нет в стране. И никогда не было.
— То есть? — тихо вставила Эванс. — А откуда тогда Дамблдор…?
— А оттуда, — вновь кивнул Фабиан, — что десять лет назад Долохова видели в Хогсмиде, в «Кабаньей Голове». В компании Мальсибера, Нотта и прочих личностей, которых и до этого часто замечали в обществе Темного Лорда. Уж не знаю, откуда Аберфорту известно, как выглядит Долохов, но он его опознал. После этого наш товарисч еще несколько раз появлялся на приемах в мэнорах, особенно активно летом и осенью семьдесят первого, но весной семьдесят второго внезапно исчез, и больше никто его видел. Как раз после того взрыва, что разнес Косой переулок, если вы помните.
Джульс сухо хмыкнула. Еще бы не помнить. Они все тогда были очевидцами, выбравшимися на Пасхальных каникулах в Лондон, чтобы развеяться. И сама Джульс тогда впала в настоящую истерику, поскольку ухитрилась поссориться с Джанет и не смогла отыскать ее в паникующей толпе после того, как прогремел взрыв. Превративший в пыль деревянный помост, с которого только что вещал какой-то известный защитник прав магглорожденных. Оказавшиеся по соседству магазины после этого закрылись на несколько дней, чтобы восстановить разрушенные помещения, а точное число жертв, обуглившихся до неузнаваемости, разорванных на части или погребенных под завалами, стало известно только к концу Пасхальных каникул. И за каждым обеденным столом в стране еще на протяжении полугода спорили, что Министерство занизило официальные цифры едва ли не в половину по сравнению с реальными.
— Иными словами, — продолжил за Фабиана Фрэнк, возвращаясь к первоначальной теме разговора, — этот Долохов как минимум нелегал. И нам в любом случае есть, о чем с ним побеседовать.
— Дерьмо, — ответила Джульс невпопад, и перед глазами у Фабиана на мгновение промелькнул исчезающий в толпе тонкий девичий силуэт с вьющимися светлыми волосами, рассыпанными по куртке из серо-голубой драконьей кожи.
— Оно самое, — согласился Фабиан и попросил, рассеянно крутя в руке ключи. — Джульс, пойдем домой, а то поздно уже. А вы держите меня в курсе событий.
— Да что там держать, — хмыкнул Фрэнк, рефлекторно потянувшись правой рукой к бинтам на левой. Фабиан поднял на него глаза, но обмен взглядами занял всего секунду, но не более.
Присмотри за ней.
А ты за собой. На пять минут одного оставить нельзя.
— Меня муж наверняка ждет, — буркнула тем временем Джульс, внимательно рассматривая свои ногти. И беспрерывно прокручивая в голове очередную дурацкую песенку Селестины Уорлок. Молли, помнится, пришла от этого, с позволения сказать, хита в полный восторг.
— Да пошел он, твой муж, — честно ответил Фабиан и поднялся с дивана. — Идем! У меня мороженое есть.
Эванс удивленно округлила глаза. Наплевать, решил про себя Фабиан. Можно, конечно, было остаться в мэноре, но тогда утром Аластор снимет с него голову за невыполненную работу. А оставлять здесь Джульс — оставлять ее один на один со всем… этим — тем более было нельзя.
Джульс не то, что вышла, а почти выползла за ним из мэнора в неприятно стылую ноябрьскую ночь, подняв ворот куртки и нахохлившись от холода. И попросила хриплым голосом, отмахнувшись от очередного туманного щупальца.
— Дашь сигарету?
Фабиан молча полез в карман. Еще в первый месяц вынужденного отказа от курения у Джульс появилась привычка рассеянно жевать фильтр незажженной сигареты.
— Как Медоуз? — продолжила подруга говорить невпопад. Как будто сама не знала заранее, каким будет ответ. Фабиан помолчал, глядя, как она кусает фильтр, оставляя на нем следы зубов и изредка придерживая сигарету пальцами, а потом тихо сказал.
— Красивая будет девочка. Очень.
Зеленые глаза влажно блеснули, губы в темной помаде задрожали, и она выронила сигарету, судорожно подавшись вперед и уткнувшись носом в куртку у него на плече.
— Не могу, — выдохнула Джульс сиплым голосом и сдавленно всхлипнула. — Я… я рада, я очень рада, но… Не могу! Самой противно, а… Мерлин, да что я за…?!
— Тише, тише, — забормотал Фабиан, прижимая ее к себе и касаясь губами холодного виска.
Опять накрутила себя на пустом месте. Ну вот и что мне с тобой делать, родная?
— Фаб, я…
— Я знаю.
— Мне бы хоть так… Хотя бы рядом… А тут… Я разозлилась, когда она сказала, понимаешь? — призналась Джульс обреченным голосом, упорно пряча лицо у него на плече. — Когда тут такое, а я… И они это поняли. Они оба поняли.
— Успокойся, — велел Фабиан негромким голосом и мягко отстранил ее от себя, чтобы стереть мокрые черные дорожки с бледного лица. — Они знают, что ты их любишь.
Они оба, черт возьми, прекрасно знают, что Фрэнка ты любишь больше, чем Алису. Не знаю, как она с этим справляется, потому что я бы так не смог. Но Алиса всегда с легкостью делала вещи, которые не удавались никому из нас.
Джульс опустила глаза и снова уткнулась ему в плечо. Туман вокруг заклубился с новой силой.
___________________________________
*жена Гизельберта де Лонли, младшего сына Аженора де Лонли и одного из участников Первого Крестового Похода (тот еще был авантюрист, даст Бог, когда-нибудь я и про него фанфик напишу).
Ее настоящее имя звучало, как “Айлис”. Хэлвис ее называла нормандская знать.