— Я не знаю.
Они немного помолчали. Больше ни один из них не хотел спать.
— О чем был сон? — спросил Росс.
— Ах, этот...
— Да, этот.
— Что ж, Росс, мне приснилось, что мы с тобой умерли. Лёжа вместе в постели, рядышком. Или почти умерли, но не совсем.
— Как это?
— Лежим рядышком, почти мёртвые, и держим друг друга за руки. Твоя правая рука. Моя левая. И я знаю, что пока мы держимся за руки, мы не умрём, будем вот такими, но не умрём. И я подумала — кто устанет первым, он или я? Отпущу ли я первая и дам ему умереть, потому что моя рука вспотела и мне хочется повернуться, и я устала держать его руку? Или это сделает он? Устанет ли он первым и даст мне умереть? Это лишь вопрос времени. Это... лишь... вопрос времени.
Когда Демельза перестала плакать и ещё несколько раз высморкалась в ночную сорочку, она сказала:
— Какая же я дура! В молодости можно позволить себе сентиментальность, но не когда стареешь.
— Вчера больше не случилось ничего такого, что тебя расстроило?
— Ничего. — И она добавила уже оптимистичнее: — Была такая хорошая и тёплая погода, что я повела Беллу купаться. Море пузырилось, как будто в него насыпали соду. Мы чудесно провели время. Ох... забыла сказать. Объявился Бен.
— Бен?
Обрадовавшись возможности сменить тему, Демельза рассказала о визите Бена, хотя кое-что опустила.
Переход к новой теме дался Россу с некоторыми сложностями. После вчерашних событий у него будто камень на груди лежал, трудно было как следует всмотреться в другие проблемы.
— Что бы ни чувствовал Бен, — наконец произнёс он, — как бы он ни горевал, мне не нужен капитан подземных работ, на которого я не могу положиться. Хотя Заки снова приступил к работе, но когда нет меня и Джереми, чёткая работа шахты в бóльшей степени зависит от Бена, или того, кто займёт его место.
— Он это знает, — сказала Демельза. — Мне кажется, что если он ещё горюет по Клоуэнс, то покажет это скорее излишним рвением в работе, чем пренебрежением.
— Прежде он всегда был человеком добросовестным.
— Думаю, вскоре опять таким станет.
— Посмотрим, появится ли он сегодня. У меня мало времени, чтобы найти замену.
Демельза неосторожно дернулась.
— Ой, моя голова!
— Почему бы тебе не поспать всё утро? Все привыкли к твоим мигреням.
— Но это не мигрень, Росс. Нет, когда придёт время вставать, я приму порошок.
— Странный у тебя был сон. Мое благополучие и радость зависят от тебя, но при чём здесь эти мрачные и унылые мысли?
— Может быть, я меняюсь, может, меня меняет жизнь.
После порошка ей стало лучше, и рано утром Демельза чувствовала себя неплохо, хотя они с Россом настороженно относились друг к другу. Но перед завтраком она вытащила из кармана предмет из серебряного сплава.
— Что это, Росс? Печать? Тебе она знакома?
Росс взял предмет и нахмурился, подозревая, что она снова пытается отвлечь его внимание.
— Да, — неохотно выдавил он. — Это скорпион. Печать банка Уорлеггана. Где ты её взяла?
— Подобрала на дороге. У мастерской Пэлли.
— Наверное, кто-то из его служащих обронил по пути на Уил-Спинстер. Хотя почему... Ты так далеко вчера ходила? — подозрительно спросил он. — Я думал, вы с Беллой ходили купаться.
— Да, туда я тоже ходила.
Росс оглядел её, но не заметил ничего необычного, кроме здоровой бледности. Демельза никогда не была румяной, она цвела только изнутри.
— Сегодня мне нужно встретиться с Фрэнсисом Данстанвиллем в Техиди. Хочу получить больше сведений об олове, которое сейчас добывают на Долкоуте и Кукс-Китчен. Но в Лондон я уеду только через две недели. Могу послать Джона с извинениями и перенести встречу на другой день.
— С какой стати? Из-за встречи с Беном?
— Нет, разумеется. Я не уеду до десяти. Но я подумал, что так лучше, раз ты нездорова.
— Я вполне здорова, благодарю.
— Вполне?
— Вполне.
— Но подавлена.
— Недостаточно подавлена, чтобы встретить тебя в том же состоянии, как и вчера вечером, если ты об этом.
— Я не сказал, что так подумал.
— Можешь запереть портвейн, если хочешь, — резко бросила она. — Могу отдать тебе ключ с моей связки.
— Надеюсь, мне никогда не придётся этого делать.
— Тогда поезжай. Нет причин менять планы. В котором часу ты вернёшься?
— Около семи.
Белла и Гарри уже поели, так что завтракали супруги тихо и почти молча. Под конец Демельза сказала:
— Я тут размышляла о Джереми.
— А ты разве когда-нибудь прекращала о нём думать?
— Нет. Я размышляла о том, во сколько нам обходятся его полковые расходы.
— Крохи, — ответил Росс. — Я купил ему кое-что, но у него достаточно и собственных денег. Это меня удивило и порадовало. Полагаю, он накопил с той мелочи, что мы ему давали, плюс дивиденды с Уил-Лежер.
— А после этого?
— После этого он ничего у меня не просил, и я решил, что ему хватает жалования. А теперь шахта приносит хороший доход, и у него не будет никаких проблем.
— Ты не спросил, как он справляется?
— Нет, не хотелось вмешиваться. А что? Ты о нем беспокоишься? Ты получила от него письмо вчера?
— Нет! У меня нет от него вестей! Я просто задала вопрос.
— Что ж, думаю, ему хочется самому устроить свою жизнь. Ты же знаешь, Джереми — тёмная лошадка, как бы мы его ни любили. Не так давно ты сама это сказала.
— Да... Я знаю.
Вошла Джейн Гимлетт.
— Бен Картер пришёл, сэр, если не возражаете.
— Скажи ему, что я буду через минуту. — Росс встал. — Ты точно уверена, что я тебе сегодня не нужен?
— Полностью.
Он поколебался ещё с мгновение.
— Надеюсь, я не сделал ничего такого, что привело к твоему вчерашнему поступку?
— Разумеется, нет!
— Но ты напряжена в разговоре со мной.
— Только потому что меня мучают свои мысли.
После ухода Росса Демельза провела спокойное утро, пестуя головную боль и тошноту, и подготовилась к дальнейшему. Пусть сегодня она была не в лучшей форме, но кое-что не могло ждать.
Даже выйти из дома казалось трудной задачей, пришлось изобретать предлог. Демельза знала — такова её главная слабость, она не способна просто сказать, что уходит. Она вспомнила случай, когда Джереми было восемь, она накинула плащ, а он спросил: «Ты куда, мама?», и она ответила: «Никуда». Тогда он немедленно спросил: «Можно мне с тобой?»
В этот день она сбыла с рук Беллу и Генри и отложила изготовление сидра, за которым должна была присматривать, на следующий день. Демельза поднялась наверх и, поскольку погода была тёплой, надела лёгкую льняную блузку с короткими рукавами и льняную юбку на пяти больших костяных пуговицах, которую можно легко снять. Под юбку она натянула поношенные парусиновые штаны Клоуэнс — дочь постеснялась забрать их с собой, когда вышла замуж. Штаны можно было закатать до колен и закрепить эластичной лентой, чтобы не сваливались. Она также надела тонкие хлопковые чулки и потрёпанные кожаные сапоги, в которых не поскользнёшься.
Потом она взяла небольшую сумку и сложила туда две свечи, трут, ножницы и двадцатифутовую веревку. Демельза не знала, пригодится ли веревка, но решила, что лучше её взять, на всякий случай.
И всё равно пришлось отделаться от ещё одного члена семьи — Фаркера, и его урезонить оказалось сложно.
Фаркер был семейным псом и больше всё-таки принадлежал Изабелле-Роуз, но, как большинство животных, вечно привязывался к Демельзе. Как и сегодня, хотя она приказал ему остаться дома, но через несколько минут обнаружила, что он крадется за ней, припав к земле. Это навеяло болезненные воспоминания о другой собаке, так долго бывшей частью её жизни и так давно ушедшей. Однажды на Рождество она шла в эту сторону, и Гарри Харри, егерь Уорлеггана, прострелил Гаррику ухо...
Конечно, теперь идти было не так долго. «Лестница Келлоу» находилась перед долиной Сол.
Демельза много раз ходила мимо, но никогда не спускалась. Лестницей обычно пользовались мальчишки, а также Чарли Келлоу, прежде чем растолстел и стал пить, и Демельза, ни разу не осмотревшая лестницу, решила, что она столь же безопасна (или небезопасна), как и любой утёс поблизости. После детства по соседству с грозными утёсами и предательским морем человек свыкается с опасностью и с тем, что молодежь живет рядом с ней, иначе придется всё время беспокоиться.