Часть третья
Глава первая
Лето выдалось прохладным и неуютным, с такими редкими солнечными днями, что трава едва поднялась, и с такими скудными дождями, что зерно едва созрело. Видимо, все милости этого года исчерпались.
В Америке всё жарче разгоралась война, июльская победа американцев у Ниагары и захват британской флотилии на озере Шамплейн в сентябре перемежались сражением у Бладенсберга, где победили англичане, и пожаром в Вашингтоне в отместку за поджог американцами столицы Верхней Канады несколькими месяцами ранее. Эти ответные меры весьма расстроили принца-регента.
Бывший полк Джеффри Чарльза, 43-й Монмутширский, вернулся в Англию двадцать третьего июля и не был распущен, как многие другие, а просто получил двухмесячный отпуск. Десятого октября полк погрузился на суда, чтобы принять участие в сражениях по ту сторону Атлантики.
В районе Бристоля хозяйничали американские приватиры, они захватывали одни суда и сжигали другие, в основном препятствуя торговле. Газета «Таймс» клеймила беззакония и вероломство американцев. Президент Мэдисон клеймил беззакония и вероломство тех своих граждан, кто прорывал блокаду, чтобы торговать с Британией.
На переговорах в Генте России предложили примирить британцев и американцев и положить конец войне.
Во Франции предприняли два неудачных покушения на жизнь короля Людовика XVIII, а в сентябре французы представили бюджет, в котором попытались восстановить твёрдую банковскую систему «вместо грабежей и надувательства прежнего самозванца». Англичане ринулись в Париж и были поражены его потрёпанным видом.
В августе исполнилось сто лет со дня вступления на престол Ганноверской династии. Хотя большая часть населения Британии не видела поводов для восхищения её представителями, всех обрадовала возможность для очередного праздника. Как язвительно заметил Росс, в Корнуолле устроили больше торжеств, чтобы увековечить преступления непопулярной монархии, чем по поводу освобождения Европы и низложения грозного врага.
В Труро на улице Боскауэна, от Монетного двора до Кинг-стрит, воздвигли арки, украшенные лавром, еловыми и дубовыми ветками и красными флагами. Под арками установили два ряда столов длиной триста футов, где устроили пикник для публики с холмами мяса и бараньих ножек, горами овощей и альпами пудингов с изюмом. Играл оркестр. Чай с печеньем раздали тысяче семистам детишкам, которые позже приняли участие в традиционных народных танцах. Старшее поколение разыграло шутовскую коронацию Людовика XVIII, под восторженные крики толпы «его» пронесли по улице на носилках.
В Каллингтоне устроили фейерверки и балы, а в Хельстоне — обед на девяносто персон на постоялом дворе «Ангел», вслед за этим беднякам раздали пятнадцать центнеров говядины и баранины и тысячу буханок хлеба. Торжественные процессии, фейерверки и пикники продолжались целую неделю. На «Объединённых шахтах» в Чейсуотере за обедом присутствовали тысяча двести человек, а в Фоуи, после фейерверков и костров, по улицам прокатили две поставленные на колёса лодки, одну с музыкантами, а другую с местными красотками в прекрасных платьях и украшенными цветами.
В лондонских королевских парках прошли пышные празднования: фейерверки, процессии, духовой оркестр. Торжества затянулись на десять дней, все перепились, играли в азартные игры и предавались разврату. В конце концов в парках развесили объявления, запрещающие вход простонародью.
Сенсационные сплетни о неожиданной женитьбе Валентина Уорлеггана охватили Корнуолл на пару дней, но все быстро с этим свыклись. Нет ничего особо странного в том, что молодой человек женится на женщине, старше его на двенадцать лет, в особенности когда женщина — богатая и привлекательная вдова. То, что она не из Корнуолла и происходит не из высших кругов, не так уж и важно, ведь и претензии Валентина на хорошее происхождение основывались только на материнской линии. Правда, он ещё не закончил обучение, а уже получил репутацию повесы.
Пол Келлоу так это прокомментировал: «Могу поспорить, очень скоро он начнет кувыркаться со своими падчерицами». И это повторяли все вокруг. Но Селина Уорлегган наверняка знала, что делает, она ведь не вчера родилась. Теперь на северном побережье, у бухты Тревонанс, возникла новая семья, и когда вернётся Джеффри Чарльз (если он вообще вернётся), сводные братья с новоиспечёнными жёнами поселятся рядом. Но отношения у них будут напряжёнными, судя по последней встрече.