— Садитесь, Полдарк, — сказал он, — хорошо, что вы пришли так скоро. До пятницы я и не знал, что вы в Вестминстере, и как я понимаю, на этой неделе комитет завершит слушания, и потому я решил переговорить с вами, пока вы не уехали домой.
— Последнее заседание в четверг, — ответил Росс. — Я надеюсь уехать в пятницу утром.
— Именно так. — Лорд Ливерпуть позвонил в колокольчик. — Я часто пью чай в это время. Привычка, которой я заразился от жены. Но у меня есть хороший бренди и более чем приличное канарское, если предпочитаете.
— Благодарю, милорд. Меня устроит и чай.
Молча вошел слуга и так же молча вышел.
— У вас есть новости от Джорджа Каннинга?
— После его отъезда — нет.
— Сообщают о жестоких штормах в Бискайском заливе. Вроде бы его корабль должен на этой неделе прибыть в Лиссабон, но я тревожусь о нём.
Они сидели в конце длинной комнаты с высокими раздвижными окнами, выходящими на плац перед Уайтхоллом.
— Вы были на открытии сессии?
— Нет, я прибыл морем, несколько дней мы болтались в проливе Солент.
— Уитбред яростно возражал против назначения Каннинга во время дебатов в Палате. Заявил, что это просто дорогостоящая и бесполезная синекура, созданная специально для него. Разумеется, ему ответили, Чарльз Эллис выступил с искренней и трогательной речью. Но «Утренний вестник» подхватил эти вопли.
— Я не знал.
— На самом деле задача Каннинга в Лиссабоне весьма серьёзна. Наши отношения с советниками регента всегда были довольно бурными. И даже когда вернется регент, Каннингу придется ходить по острию ножа, используя весь такт и дипломатию.
Принесли чай. Слуга разлил его. Росс отказался от предложенных молока и сахара.
Когда они остались одни, лорд Ливерпуль сказал:
— Разумеется, вы знаете, что мы с Каннингом вместе учились в колледже Крайст-Чёрч в Оксфорде. И с тех пор дружим. Хотя у нас было много взлётов и падений. Он блестящий человек.
— Я тоже так считаю, премьер-министр.
— Иногда он слишком умён в ущерб себе. Я часто думаю, что он сам себе злейший враг.
На небе угасали последние лучи света. Росс часто замечал, что сумерки в Лондоне короче по сравнению с Корнуоллом. Снаружи шумели люди, их голоса гулко разносились по темнеющим улицам.
— Я послал его в Лиссабон не в качестве синекуры, — сказал Ливерпуль. — Он был рад уехать из-за сына, а ещё я решил, что ему не причинит вреда (в политическом смысле) на год или коло того побыть вдали от парламента. У Каслри в Вене развязаны руки, а Каннинг вернется обновлённым.
— Не сомневаюсь.
— Вы один из его ближайших соратников, Полдарк. Он о вас крайне высокого мнения. Вы ведь входите в его группу, верно? Искренних и верных друзей, на чью поддержку в Палате он может рассчитывать: Левесон-Гоуэр, Хаскиссон, Борингдон... вы знаете все эти имена. Некоторые из них даже отказались от должности, чтобы сохранить ему верность.
— Но я такого не делал.
— Да... Но вы и не искали должностей. Но всё равно, это не исключает... как бы это сказать... Обязательств? Возможно, не настолько, но верность нельзя оценить, она самодостаточна.
— Верность с моей стороны, — сказал Росс, — зиждется на убеждениях. Наши с ним взгляды во многом совпадают.
— Да... — Ливерпуль прищурился и отпил чай. Соперники и некоторые друзья называли его «Старина Дженки», а иногда «Дженки с прищуром», потому что в порыве чувств его правое веко начинало подергиваться. — Перед отъездом Каннинга мы долго разговаривали. О том, что он уезжает в Лиссабон и покидает Палату по крайней мере на год или около того, и он понимал, что оставляет друзей. Многим будет его не хватать.
— Мне точно.
— И он посчитал своим долгом позаботиться об их будущем. Я с ним согласен. Мы пришли к взаимопониманию. И в результате недавно я предложил Уильяму Хаскиссону должность главного уполномоченного по лесному хозяйству. Левесон-Гоуэр получит титул виконта. Борингдон станет графом. Они станут пэрами в новом году. Я ещё не вполне решил насчет Борна... Путь премьер-министра Англии тернист, как вы знаете, но наградой ему служит то, что он может распределять блага, как считает необходимым. Он может награждать за верную и честную службу, именно так я и поступил в этих случаях.
Росс ответил после небольшой заминки:
— Рад это слышать.
Лорд Ливерпуль помешал чай.
— Я собираюсь предложить вам титул баронета, капитан Полдарк.
Снова вошёл слуга и наполнил чашки. Он также зажёг ещё шесть свечей на каминной полке. Он собирался задёрнуть шторы, но премьер-министр его остановил. Они опять остались одни.