— Разумеется, тебе бы титул пошел. Сэр Росс. Да, тебе это прекрасно подходит.
— Как сказал Ливерпуль, некоторые люди с древней родословной считают титул вульгарным. Именно так мне и кажется.
— Но его-то собственный титул устраивает!
— Он его унаследовал. Хотя его отец начинал как мистер Дженкинсон. Но, справедливости ради, просто подсказал мне приемлемую причину для отказа.
Кто-то выпустил Фаркера. Он помчался к пляжу и лаял на чаек. Закукарекал петух, ему вторил ещё один в Меллине. Всё вокруг просыпалось.
Через некоторое время Демельза заёрзала и села.
— Мать честная, на какие же низкие мысли это меня навело, Росс.
— И какие же?
— Не смею даже сказать.
— Не припоминаю такого, чтобы ты чего-то не смела.
— Что ж, я не смею сказать, потому что, похоже, я сожалею о твоём отказе, а это неправильно, ведь если ты считаешь решение верным, то оно верно и для меня.
— Продолжай.
— И дело даже не в гордости или в признании твоих заслуг и в справедливости награды...
— Тогда в чём дело?
— Дело в том... — Она потёрла глаза, прогоняя сон. — Думаю, ты скажешь, что об этом сожалеть не стоит. Не думай, что я возражаю! Ты поступил правильно, я знаю... Но разве не было бы замечательно подняться на одну ступень выше Джорджа?
— Ты права, — ответил Росс, — что назвала это низкой мыслью.
— И ещё одна мысль, менее отвратительная — по крайней мере, для матери. Это было бы для Джереми. Как приятно было бы знать, что он унаследует после тебя титул.
— Пусть он сам заслужит признание.
— Да, я согласна. Но ты понимаешь, о чем я. Его сын и сын его сына примут на себя твой почёт, они будут знать, каким прекрасным и заслуженным человеком был их дед и прадед.
— И как же они будут заблуждаться!
— Вовсе нет! Ты не должен... не смей надо мной насмехаться, Росс.
— Что ж, если посмотреть со стороны, то это вовсе не насмешка. Я женился, вырастил детей и стал владельцем пары шахт, полтора десятилетия был членом парламента от карманного округа и несколько раз отправлялся на задания, которые могли бы выполнить и другие. В этом нет никаких особых заслуг. Всё могло бы быть по-другому, будь я, к примеру, Уилберфорсом, с его приверженностью идее отмены рабства и запрета работорговли. Или даже Коббетом, с его столь же пылкой решимостью ввести всеобщее избирательное право и реформировать парламент. — Он почесал нос и посмотрел на зарождающийся день. — Не уверен, что могу отличить хорошие поступки от плохих, но уж точно знаю, что означают заслуги.
Они надолго замолчали, Демельза снова откинулась на подушку и выпрямила ноги.
— Чем сегодня займешься?
— Сегодня? Первым дело просмотрю счётные книги вместе с Заки. Как я понимаю, всё благополучно?
— На Лежер? Да. Уил-Грейс, как ты знаешь...
— Бен пришёл в себя?
— Было немного напряженно, когда заезжала Клоуэнс, но они уже дважды виделись и больше не чувствуют неловкости.
— Я обещал Белле после встречи с Заки прокатиться с ней по пляжу.
— Отговори её, идёт дождь. Не знаю ни одного человека, который бы умудрялся намокнуть, как она. Иногда она приходит в таком виде, будто окунулась в море!
— Может, так и есть. С неё станется. Демельза...
Она посмотрела на Росса, но не заговорила, рассматривая его худощавое лицо в бледном свете.
— В Лондоне мне сделали ещё одно предложение.
Росс рассказал ей о визите к майору Картрайту и о людях, с которыми он там встретился. Демельза медленно выдохнула.
— Но если я посвящу свою жизнь их идеям, — закончил Росс, — то, пожалуй, я чуть больше склоняюсь к тому, чтобы получить милости от короля.
— Если ты посвятишь жизнь их идеям, — возразила Демельза, — то уж точно никаких милостей от короля не получишь!
Росс мрачно улыбнулся.
— Это точно. Наверное, до сих пор я не осознавал, насколько это верно.
— Почему?
— Я ведь сказал тебе, что лорд Ливерпуль, похоже, прекрасно обо мне осведомлен. Настолько хорошо, что наверняка знал о моем визите к майору Картрайту на ужин, где собрались многие известные «возмутители спокойствия».
— Неужели?
— Он намекнул, что счел бы прискорбным, если бы я позволил, чтобы мои симпатии к их идеям привели к активному сотрудничеству. Я вежливо сказал ему, что мне не нравится, когда за мной следят. Он заверил меня, что совсем наоборот, никто за мной не следит, присматривают за Картрайтом и его группой, и обычно правительство устраивает так, чтобы на их встречах присутствовал «наблюдатель», чтобы держать их деятельность под контролем.