— Да, вроде бы. А что?
— Сегодня я туда спускался. Пещеру кто-то вычистил.
— Вычистил? Ты про мешки?
— Всё исчезло. Мешки, брезент. Всё.
— Что ж, там не осталось ничего ценного. Может, Стивен там побывал.
— Ничего ценного. Но что-то ведь осталось? Что там было, когда ты залезал туда в последний раз?
— Ну, ты забрал свою долю в мае — сам так сказал. Я забрал остаток своей в сентябре. Стивен — задолго до этого. Когда я был там в последний раз, там остались только мешки и какие-то бумаги...
— Бумаги? Какие?
— Несколько закладных, пара чеков на олово, кредитные расписки. Ничего существенного. Они хранились в моём мешке, и я подумывал их сжечь.
— Но не сжёг?
— Нет. Прости. В конце концов, это всё равно мусор.
— А чаша любви?
— Что?
— Помнишь, серебряная чаша?
— Ах да. Но она же принадлежала Стивену. Или тебе?
— Мы так и не решили. Но она лежала в пещере, ведь так?
— Да... О да, я уверен.
— Что ж, теперь она оказалась на буфете в нашей столовой.
— Что?! — Пол остановился и вгляделся в лицо Джереми. — Боже, да как...
— Именно так.
— Откуда она там взялась?
— Мама говорит, что нашла её на пляже. В мешке. У линии прилива.
Они спотыкаясь прошли ещё несколько шагов.
— Что ж, это вполне возможно, — сказал Пол. — Какой-нибудь пьяный бродяга... Может, он её уронил. Может, просто свалился с лестницы.
— А может, отдал её моей матери и рассказал, где нашёл.
— А какая разница? Она никогда не узнает, никогда не догадается.
— Трудно быть уверенным, о чем может догадаться моя мать. У неё есть шестое чувство.
— Ей понадобятся двенадцать чувств, чтобы связать маленькую серебряную чашу, найденную на пляже (а может, и в пещере), с ограблением двухлетней давности, а потом ещё связать всё это с нами.
— Да... да, наверное.
— Звучит как-то не очень убедительно.
— Да... Лучше бы ты сжёг те бумаги.
Кто-то в темноте прошёл мимо, совсем близко, и пропищал «вечер добрый». По традиции, они ответили — так узнавали друг друга в темноте и удовлетворяли любопытство.
— Кто это был? — спросил Джереми.
— Певун Томас. Интересно, чего это он здесь бродит. Говорят, сохнет по какой-то девице, которая его не выносит, и я не удивлен. Джереми...
— Что?
— Кстати, о влюблённости. Ты же знаешь, Дейзи от тебя без ума.
— Наверное.
— Если ты хочешь ей признаться, то сейчас самое время, пока ты в отпуске. Ты сделаешь её счастливой.
— Да, наверное.
— И знаешь, ты ведь давал ей повод для надежд.
— Да, — сказал Джереми, но больше ничего не добавил.
Они добрались до потрёпанных непогодой сосен и часовни у руин Уил-Мейден. В часовне было темно.
— У меня есть основания полагать, — сказал Пол, — что Дейзи даже сейчас, после того как ты её унизил, с радостью услышит...
— Пол, помнишь, ты как-то сказал, что почти завидуешь моей способности к глубоким чувствам? Помню, ты сказал, что для тебя всё происходит будто за полоской стекла. Ты наблюдаешь за событиями, получаешь удовольствие или неудовольствие, но редко или почти никогда не погружаешься в них.
— Да-да, это так. Но...
— Так вот, со мной это не так. Это было не так, когда под влиянием порыва я пошел на ограбление дилижанса. Это не так и сейчас. Если я женюсь на Дейзи, то, без сомнения, постараюсь быть ей хорошим мужем. Но увы, вряд ли у меня получится. Если я играл её чувствами, то горько об этом сожалею. Но лучше сожалеть о незначительном, чем о более важном. Дейзи очень привлекательна. Я считаю её очень привлекательной. В её лице, характере, фигуре нет недостатков, лишь повод для восхищения и желания. Но если я на ней женюсь, то окажусь за стеклянным экраном, потому что я её не люблю и не смогу полюбить. Чудесно было бы жениться на сестре старого друга. Все были бы довольны. Но это стало бы чудовищной ошибкой.
Какие бы тайны Джереми ни выдал Полу, в ближайшие несколько дней он ничего не сказал родителям. Во вторник на заре он уехал на Уил-Эбрахам в Кроване, где весь день наблюдал за работой нового двухцилиндрового двигателя Вольфа. Четверг он провел в Портлвене, где строили новую гавань. «Шасс-Маре» снова был на плаву и вернулся в Пенрин, так что Джереми не увиделся со Стивеном и Клоуэнс до пятницы. Он не заехал и к Валентину. Как и к Голдсуорти Герни.
В субботу, семнадцатого, на море опустился туман, и Джереми провел всё утро с отцом, сначала они осмотрели все уровни Уил-Грейс, а потом в конторе проверили счётные книги и обсудили, есть ли способ не закрывать шахту. Они пришли к выводу, что такового нет, остаётся лишь решить, как лучше это сделать, насколько постепенно, сколько работающих тут шахтёров можно перевести на Уил-Лежер и какие новые предприятия поблизости могут нанять остальных.