— Да. Ты сразу ощутила.
— А ты нет?
— Ну конечно, даже сравнивать нечего! Но ты ощутила сразу, то есть после случившегося в Тренвите.
— О да. О да... Дрейк, часы надо завести.
— Сейчас.
Он обнял её. Морвенна склонила голову ему на плечо.
— Знаю, почему Лавдей задерживается, — сказала Морвенна. — Сара Грит вернулась домой из школы и уговорила её обменяться последними сплетнями. Когда-нибудь у нас появится молоко!
— Ну, чайник закипит ещё нескоро.
— Дрейк, — вдруг заговорила она, — прости меня.
— Простить? За что?
— За всё случившееся между нами и в Тренвите.
— Дорогая, лишь бы ты не расстраивалась, а всё остальное не имеет значения. После случившегося с тем мальчиком.
Она вздрогнула.
— Теперь я уже успокоилась. Но мне кажется, тебе бы хотелось жить там с Джеффри Чарльзом. Ведь так?
— Я не знаю.
— Я заметила взаимопонимание и искреннюю любовь между вами; это мало изменилось даже спустя столько лет, когда он был мальчиком, а я его гувернанткой. Теперь он женат и навсегда вернётся домой после окончания войны. Это было и осталось его заветной мечтой. Без тебя мечта осуществится не полностью.
— Что ж, — вздохнул Дрейк. — Есть доля истины в твоих словах, из-за этого мне грустно. Но ты важнее всех, то есть, для меня важнее. Мы живём там, где хочешь ты. И точка. Если тебе хорошо, то и мне хорошо, если тебе худо, то и мне тоже. Раз Лоо — твой дом, то значит, и мой. И Джеффри Чарльз это прекрасно понимает.
— Да, теперь он понимает; но меня всё ещё терзает чувство вины.
Дрейк поцеловал её.
— Не говори глупостей. Чайник уже запел. Сдаётся мне, придётся самому идти за молоком.
Морвенна положила руку ему на плечо.
— Дрейк, все эти годы ты заботился обо мне, как о больном человеке, словно я жертва ужасной трагедии...
— Так и было.
— Пожалуй, в некоторой степени. Я не хромая, не слепая и не больная, ты ведь знаешь! Я сильная и стараюсь изо всех сил, как только что сказала...
— Разумеется, ты стараешься...
— Стараюсь быть хорошей женой и матерью.
— И в обоих случаях тебе это замечательно удаётся.
— Но при встрече с Конаном, другим моим ребёнком, когда я заметила, насколько сильно он похож на Оззи, как будто все старые раны открылись. Словно недавно сросшиеся кости вновь сломали...
— Хуже не придумаешь!
— Но вот уже несколько дней после той встречи я спрашиваю себя, а что если мне оказали услугу?
— Услугу? Боже милостивый, какая же это услуга?
— Своего рода. Потому что все эти годы Оззи был для меня кошмаром, от которого я постоянно сбегаю. Иногда мне в впрямь снились кошмары, и я просыпалась в ужасе...
— Знаю, дорогая.
— ...думая, что он рядом, ощущая его жуткое присутствие, дыхание, кряхтенье, мерзкие прикосновения. Ох, какое облегчение просыпаться и понимать, что это только сон!
— Зачем об этом вспоминать?
— И не только по ночам. Бывали такие дни, когда всё плотское казалось омерзительным, когда малейшее прикосновение к человеку казалось невыносимым, потому что это был он во плоти и превращал прикосновение к хорошему в скверну, а к чистому — в мерзость...
— Да, я прекрасно понимаю.
— Ужасная встреча с Конаном опять всё всколыхнула, как будто ударила ножом, и потекла кровь...
— Морвенна...
— Но раз это случилось, то следует, наконец, мужественно взглянуть страху в глаза, чего я раньше не делала. Я повторяла про себя: Оззи умер, Оззи мёртв, Оззи больше нет на свете. Снова и снова повторяла, а Оззи уже четырнадцать лет как лежит в могиле. Он больше меня не обидит. Просто не сможет. Как и его сын. Осознать это будет непросто. Лишь я сама делаю себе больно!
— Да, наверное. Но...
— Я сама наношу себе вред. Разве не так? Поэтому, когда я встретила Конана, упала в обморок, в ужасе пришла в себя и всё прочее, то лишь сама бередила раны. Разве не так? Но когда я делаю больно тебе, то делаю больно и Лавдей. Следовательно, что сильнее: любовь к вам обоим или страх? Если он сильнее меня, то значит, я ничтожество. Если он слабее, значит, впредь я не должна такого допускать. Я не должна закрываться от воспоминаний, чтобы они копились и в нужный момент их нельзя было побороть...
— Не накручивай себя, любовь моя...
— Я и не накручиваю! — воскликнула Морвенна, и слёзы заструились по её щекам. — Я хочу научиться быть сильной. Боже мой, уже давно пора стать сильной! Если я снова встречу Конана, где бы мы ни жили, то крепко вцеплюсь в твою руку и взгляну ему в лицо. Независимо от того, будешь ты рядом или нет, я всё равно буду держаться за тебя. И как только он исчезнет, я уйду в уголок и меня стошнит от его вида. Но я не стану прятаться! Больше не буду скрываться от него или позволять ему делать нам больно, нет!