Я взглянул на Тосико. Она стояла в двух шагах от меня и неуверенно переминалась с ноги на ногу, зябко ежась на ветру. Щеки ее совсем побелели, а под глазами просматривались лиловые тени. И зачем только она увязалась за нами в этот поход? Сидела бы в Городе, в тепле, в своем Центре биологической стимуляции растений, не зная забот и хлопот. Так нет же, упросила Стива включить ее в нашу группу! Не женское это дело, вступать в схватки, стрелять, драться и пускаться в погони. Будь на то моя воля, я бы вообще запретил брать их на работу в нашу Систему. Мало ли на Земле достойных занятий, могущих украсить их, подчеркнуть их природные достоинства?.. Хотя с другой стороны, никто же не запрещает им лететь в Дальний Космос, наравне с мужчинами осваивая новые миры, обживая колонии Трудового Братства. А эта работа, пожалуй, потяжелее нашей!
Я еще раз взглянул на Тосико. Она перехватила мой взгляд и вымученно улыбнулась. В это время из темного провала за ее спиной показался верх огромного рюкзака, затем весь рюкзак, и, наконец, пыхтя и отдуваясь, из расщелины вылез сам Ян Тайсон. Даже не взглянув на нас, он тут же обернулся назад, помогая вылезти Ганге. Вслед за ними появились и остальные наши товарищи. Я объявил привал. Укрывшись от ветра за громадной каменной глыбой, мы скинули с плеч свои рюкзаки, и расселись прямо на них, с наслаждением расслабляя уставшие тела. Сидели молча. Каждый стремился сохранить силы для нового подъема. Только неугомонный Тайсон, привалившись спиной к камню, рассказывал что-то в полголоса сидевшей рядом с ним Ганге. Девушка поглядывала на него, время, от времени слабо улыбаясь, но только для того, чтобы скрыть свою усталость.
Через полчаса, немного отдохнув и перекусив, мы двинулись дальше. Новый подъем оказался легче, чем прежняя дорога. Правда, сильный ветер иногда сбивал с ног, но, несмотря на это, уже через два часа мы благополучно добрались до перевальной точки, и на вершине перевала сделали новую остановку для отдыха, после чего начали последний спуск.
Неожиданно за выступом скалы открылась остроконечная груда развалин - остатки какого-то древнего укрепления, слившегося, как монолит. Устои утесов и щебень говорили о давнем разрушении. Но у самой скальной стены, вплоть до края обрыва, древние стены были кем-то восстановлены, - кладка из грубо обтесанных камней явно говорила об этом. Холодный ветер швырнул нам в лицо сырые хлопья тумана, заставил прижаться к горной стене. Невольно я замер, рассматривая открывшуюся картину монастыря, словно вынесенного Рекой Времени из глубин небытия.
За заново воздвигнутыми стенами виднелись какие-то обросшие мхом неведомые погребения; разрушенные ступени двух лестниц поднимались на скалы и вели в никуда. А дальше неприступным утесом стояли стены громоздкой постройки, сложенной из крупных блоков черного камня, казавшегося железным. Отсюда, с тропы, было трудно рассмотреть, что твориться в этой мрачной твердыне, хотя солнце стояло еще довольно высоко, а снежные короны сияли по-прежнему ослепительно-голубым заревом.
Нижняя передняя ступень монастыря была скрыта оградой. Лишь с трудом там угадывались очертания каких-то построек, стены которых незаметно сходились вверх. Зато хорошо был виден утес, возвышающийся посередине монастыря, на котором разместились три приземистых храма, словно, врезанных в скалы, и давно обрушившихся грудами неровных камней. За ними, вырастая из скального утеса, возвышалась округлая башня, черные стены которой были лишены каких-либо уступов. Только под плоской крышей, увенчанной шестами с черными хвостами яков, просматривалась череда узких, словно бойницы, окон.
Я посмотрел на своих товарищей и встретил тревожные взгляды Тосико, Тима Ларо и Рига Остина. Через минуту к нам подошли Лам Хонг, Ахмед Кади и все остальные. Сейчас нужно было принимать самое ответственное решение, от которого зависел успех всей нашей операции. Я прекрасно понимал это. Ребята ждали от меня приказа, но в душе моей появилась нерешительность. Чтобы побороть ее, я расстегнул кобуру с излучателем и сделал знак Ларо и Остину следовать за мной.