И еще он сказал: будет буря…
— Что с Иешуа?.. Да что-то неважно с ним, Клэр… А Почему вы спрашиваете?
— Он самый сильный. Надеюсь, вы не обидитесь на мою оценку?.. Если и он ничего не чувствовал, то тогда я сказала бы: да, Дэнис.
— Что Дэнис? Черный маг? Предводитель гоблинов и драконов?
— Он, может, и не маг, но кто-то там у него есть, кто-то очень опасный.
— Сильнее Иешуа?
— Другой, Петр. Я не о паранормальности. Все штучки Дэни-са только чистая наука. Ну и техника тоже, наверняка. А наука, Петр, как ни принижай ее достижения растущим могуществом человеческого мозга, все еще умеет много гитик.
— Много чего?
— Не обращайте внимания. Старая поговорка, рожденная карточным фокусом… Но вернемся к нашим баранам. Страх, с которого я начала, — а это все-таки страх, только страх — не исчезает. Меня крутит и колбасит, держусь из последних сил. Петр, если я свалюсь — не ведаю, как это будет выглядеть, — вспомните, что я сейчас скажу, вспомните и проанализируйте. А лучше не ждите, пока я свалюсь… Так вот: то, что произойдет — а что-то произойдет, это точно! — не злая воля со стороны. Я уверена! Ищите причину здесь, в Храме. Ищите, Петр, она есть, она обязательно объяснима. Она проявится рано или поздно, потому что для этого все и закручено… — Клэр проговаривала последние слова с явным трудом, как будто выталкивала их из горла.
Петр шагнул к женщине, не очень понимая даже, чем ей помочь, как вдруг она схватилась за лицо, всхлипнула громко и жалобно и совсем не эстетично, мешком упала на ковер.
Петр успел — все-таки успел! — подхватить ее в последний миг, крикнул куда-то в дверь:
— Врача! Мигом!
С четвертого раза его вопрос получил конкретный ответ. Врач появился действительно мигом, не один — целая бригада. Они что-то кололи Клэр, подключали к какому-то аппарату, чертыхались и, наконец, увезли ее, все так же без сознания, в местную клинику, оборудованную на высшем уровне, а уж врачи там собрались — лучшие из лучших.
Весьма озадаченный Петр постоял с минутку, посмотрел вслед медицинскому десанту, пошел назад — к мониторам. И тут его догнал Латынин.
— Шеф, происходит что-то непонятное, — запыхавшись — бежал, видно, издалека, — сказал он.
— И этот туда же! — удивился Петр. — Солнце меркнет, воздух вязкий, кругом — злые гоблины?
— Что с вами, шеф? — в свою очередь удивился Латынин. — Что еще за гоблины?.. Приборы сошли с ума.
— Какие приборы?
— Все, шеф!
— И в чем, любопытно узнать, проявляется их сумасшествие? — очень вежливо поинтересовался Петр.
Он начинал потихоньку, но неуклонно уставать от окружающего мира, который явно — если прибегнуть к определению Шекспира в переводе Пастернака — вывихнул сустав.
— Любопытно? — Латынину палец в рот тоже класть не стоило. — Узнавайте, прошу вас: они ничего не показывают. Все — на нуле.
— То есть? — не врубился Петр.
— А то и есть, что вокруг нас не осталось ничего. Пустота. Никаких полей, никаких волн. Ни электромагнитных, ни радио, ни телесигналов, ни световых излучений… Радио молчит, телеэкраны темны, ну, электричества как не было, так и нет…
Петр быстро взглянул на мониторы: они были черным-черны. Операторы, отвернувшись от экранов, молча смотрели на Петра.
— А наши собственные генераторы? — растерянно — вот уж несвойственное Петру чувство! — спросил он.
— Отключились и не врубаются.
Отодвинув рукой Латынина, Петр рванул обратно в приемную, раздвинул шторы гигантского окна, ведущего на центральную площадь страны Храм. Все было как обычно: люди, машины, собаки.
«Всюду жизнь».
— А это как же?.. — Петр ткнул пальцем в стекло, чуть не сломав палец, обернулся к Латынину.
— Там все в полном порядке. А мы — заперты.
— Что значит — заперты?
— Запирать, закрывать, замыкать… — Латынин не выдержал изначально заданного ироничного тона, сорвался на крик: — Двери не открываются, шеф, неужто не ясно?! Все, на хрен, заблокировано, весь наш дом. Даже проход в Собор заблокирован: туристы с улицы прут туда, а мы — не моги. Кто-то превратил здание штаба в кутузку. В слепую, глухую… Только и можно, что дышать. Хотя надолго ли? Окна не открываются и не бьются, кондиционеры не работают… Мы в тюрьме, шеф. Зачем, не знаете?..
Петр медленно-медленно осмысливал сказанное — как выплывал с глубины на поверхность. На поверхности было странновато.
— А бури не ожидается? Ты у метеорологов не узнавал? — спросил.
— У метеорологов бури никто не ждет. Но если волновой вакуум считать бурей, то она — тут как тут, — серьезно ответил Латынин.
— А где Иешуа?
— Ищут, — сказал Латынин.
— Что значит — ищут?
— Он исчез…
ДЕЙСТВИЕ — 2. ЭПИЗОД — 10
КОНГО, КИНШАСА, 2160 год от Р.Х., месяц май
(Продолжение)
В одном давнем-предавнем, еще даже черно-белом movie из прошлой жизни милых сердцу Петра москвичей в любимом им двадцатом веке, в movie, виденном Петром, кстати, в том же самом веке, в ветхозаветном кинотеатре, — а где, любопытно, нынче можно увидеть плоское черно-белое movie, если не в музее кино? — во время одного из его коротких бросков в семидесятые годы, некий персонаж с экрана склочно орал другому: «Твой дом — тюрьма!» Вспомнившаяся к месту и ко времени милая цитатка эта отнюдь не рассмешила Петра, не улучшила его поганое настроение, пога-ность коего была еще и усугублена паническим сообщением Латынина. Факты, реплики, поначалу случайные и разрозненные, на которые в обычное время и внимания-то не обратил бы, сейчас выстраивались в прочную на вид и стройную цепочку. «Будет буря!» Это спокойно сказал Иешуа. «Ищите причину в Храме!» Это обронила, теряя сознание, Клэр.
«Мы заперты! Мы в тюрьме!» Это как раз с надрывом проорал Латынин.
И что бы сие значило — все вместе сложенное?..
Подождем пока с выводами, решил для себя Петр, любые из них могут оказаться ошибочными, особенно сразу напрашивающийся — Дэнис. Клэр предложила невероятное: искать причину внутри Храма, а не за его пределами. А почему, спрашивается, невероятное? Бандитская разборка, спровоцированная трижды проверенным, просчитанным, просвеченным сотрудником Службы безопасности, службы самого мистера Оруэлла, разве не говорит в поддержку версии Клэр? Ответ: говорит, но исчезновение из Храма означенного сотрудника через сине-серое пятно нуль-перехода четко указывает на Дэниса. Пятно — это только и именно Дэнис, Петр лично в том убедился. Так что одно другому не противоречит: причина в Храме, а корни ее-в остатках Службы Времени, которые никак не отомрут, а напротив — активны до омерзения. Иначе и здесь — опять Дэнис, все-таки Дэнис… Да и смешно было бы предполагать для себя иного — столь же могущественного противника. Такие противники вдруг не возникают, они зреют и совершенствуются вместе с объектом их интереса…
Правда, есть здесь нечто плохо понимаемое. Если все предыдущие акции оного противника имели в итоге более-менее логичное объяснение — зачем, для чего, с какой локальной целью, — то отключение штаба от внешнего мира пока подчеркнем: пока! — логичных объяснений не подает. Зачем? Для чего? С какой локальной целью?.. Ответ-то в заначке лежит, но уж больно он смахивает на методы не мощной группировки с огромным научно-техническим потенциалом, а на примеры примитивных бандитских разборок. Надеть на голову клиента мусорный пластиковый мешок, подождать, пока он, то есть клиент, начнет задыхаться, снять мешок, спросить: сдаешься, болезный? — и, в зависимости от реакции, либо помиловать и подчинить, либо продолжить процесс удушения — до естественного финала. Вариант — опускание клиента головой в воду, подвешивание за ноги на высоте небоскреб-ной крыши, или потехничнее: ток, лазер, СВЧ-излучение, но схема та же.
Непохоже на Дэниса: он умнее, тоньше, дальновиднее, и, повторим, научно-технические средства позволяют ему штучки поистине фантастические. Зачем ему мусорный мешок? Это для него низко…
И еще: где Иешуа?
Запертые двери и отсутствие любого вида энергии — пока переживем, а вот Мессию надо искать. Если Дэнис под шумок ухитрился его выкрасть… то что?.. То ничего!.. Никакой научно-технический потенциал врага не заставит Иешуа подчиниться этому врагу. Во-первых, он сам — научно-технический потенциал высшего порядка: попробуй — перешиби! Во-вторых, он уже один раз умирал. Что из этого вышло для тех, кто его гнобил, известно. Две тысячи лет расхлебываем… И потом, если бы Иешуа изъяли из крохотной, но милой сердцу страны, на кой хрен Дэнису запирать в штабе в сравнении с его силами в Европе! — людей мистера Оруэлла и сильных духом, но слабых телом учеников Мессии, покинувшего эту страну? Если только из вредности, если только из детского чувства мстительности, а оными пороками великий Дэнис не страдает, он куда выше их, Петр сие знает преотлично. Значит, Иешуа — где-то здесь.